поверил Кириллов. – Он же был хозяином фирмы. Смысл? Уйти от налогов?
Михеев усмехнулся.
– Налогов мы платили миллионы. С этих трех – мелочь, не о чем говорить.
– Тогда не понимаю.
– Его даже я не всегда понимал. Такой человек. Не знаю, для чего ему понадобились эти бабки. Но для чего-то понадобились. Плохо, Саша, если дело всплывет. Ему-то всё равно, а нам не всё равно. Репутация фирмы. Какой срок давности по этой статье?
– Десять лет.
– Значит, остался всего год?
– Год и четыре месяца, – поправил следователь.
– Можно потянуть?
– Всё можно. Кроме того, что нельзя. Но и это можно, только другая цена.
– Сколько? – прямо спросил Олег Николаевич. – И не говори, что не понимаешь, о чем я.
– Три миллиона восемьсот тысяч.
– Сколько?!
– Репутация фирмы того не стоит? Подумай, я не спешу. Только учти: завтра будет дороже. Сам понимаешь, инфляция. Будь здоров, Олег Николаевич, рад был тебя повидать.
Следователь небрежно пожал Михееву руку, оценивающим взглядом скользнул по «мерседесу» и скрылся в подъезде СКП. «Ну, студент! – злобно, но и не без некоторого уважения подумал Олег Николаевич. – Ай да студент! Своего не упустит!» Но он был доволен тем, как повернулся допрос. И только вечером до него дошло, что он предал Георгия Гольцова еще раз. Но тут же привычно успокоил себя: мне жить, а ему уже всё равно.
III
В памяти каждого человека с годами копятся воспоминания о самых стыдных эпизодах его жизни. Мелкие подлости в детстве, трусость в юности, выплывшее на люди вранье, предательства случайные или совершенные сознательно, по малодушию или вынужденно. В бессонницу (или с похмелья) поступки благородные почему-то помнятся мимолетно, а эти намертво оседают в памяти, как соли тяжелых металлов в костях.
К неполным пятидесяти годам у Олега Николаевича накопилось немало такого, о чем он запрещал себе вспоминать. И не вспоминал, оправдывая себя тем, что так сложились обстоятельства. Но историю о том, как он увел из фирмы друга три миллиона восемьсот тысяч рублей, никакими обстоятельствами было не объяснить, только собственной глупостью. И вот за эту глупость ему бывало мучительно стыдно. Когда она вспоминалась. Или когда, как сейчас, о ней напоминали.
Произошло это летом 1998 года, когда страна начала наконец-то оправляться от разрухи начала 90-х. Подмосковные поселки прирастали новыми постройками, сначала из силикатного кирпича, а потом и особняками с каменными заборами и черепичными крышами. Барахолки ломились от всяческого самострока, газеты пестрели объявлениями о всевозможных услугах – от изучения языков до ремонта квартир, купирования собачьих ушей и быстрой очистки дачной канализации. Крым наводнили отдыхающие из России, снять жилье было большой проблемой.
Тот год для «Росинвеста» был очень успешным. Самыми прибыльными были вложения в ГКО, государственные краткосрочные обязательства. Георгий приостановил все проекты,
