послание.
Миллионер проглотил вторую тартинку и нахмурился:
– Послание? Странное? Что это значит?
Она положила перед ним четвертушку листа очень дешевой бумаги.
– Пришло сегодня утром.
Маккин достал очки и внимательно посмотрел на клочок бумаги, который перед ним положила Марта. Письмо было написано крупными печатными буквами:
ГОСПОДЬ, УПОКОЙ ДУШУ ЕГО
9.03
– Что за чертовщина такая? – воскликнул Маккин.
Токо, стоящий за его спиной, поморщился – он не любил, когда патрон нервничал.
– Не знаю. Я подумала, что надо вам показать.
– Зачем? – Маккин уставился на Марту, словно впервые ее увидел. – Вы что, не поняли? Писал явно сумасшедший. Знаете, что я терпеть не могу отвлекаться по пустякам, и все же показали подобную записку. Вы нарочно это придумали, чтобы испортить мне завтрак!
Он сбросил клочок бумаги на пол.
– Прошу прощения, сэр. – На глаза Марты навернулись слезы. – Я не знала…
Маккин повернулся в кресле к Токо:
– Эта тартинка давно остыла! Да что с вами происходит сегодня? Живо принеси горячие.
В девять часов три минуты он закончил диктовать, но все еще был вне себя от ярости. Спустившись к крыльцу, он собрался сесть в машину.
Брант, личный шофер Маккина, был приучен к заведенному порядку и с каменным лицом стоял у открытой дверцы автомобиля, ожидая посадки хозяина. В руке он держал фуражку.
Марта Делвин вышла с Маккином на нижнюю площадку лестницы, чтобы дождаться отъезда шефа.
– Вернусь к шести часам. Должен прийти Хелли. Сказал, что будет в шесть тридцать, но я не верю, он вечно опаздывает. Удивительно непунктуальная личность.
Это были последние слова, которые Маккин произнес. На всю оставшуюся жизнь Марта запомнила впечатляющее зрелище смерти босса. Она стояла близко к Маккину и видела, как его лоб превратился в розовато-серую маску из крови, мозговой ткани и обломков костей черепа. Маленький кусочек мозга попал ей в лицо и стал сползать по щеке. Кровь шефа залила ее белоснежную блузку.
Маккин тяжело осел на мраморные ступени, заливая кровью мозаику.
Еще Марта увидела, как его крупное тело дергалось у ее ног, чувствовала ужасную тяжесть на щеке, тяжесть маленького кусочка мозга, и наконец сознание милосердно покинуло ее.
Полицейский врач доктор Луис спустился по ступеням к подъезду полицейского участка, где его поджидали Таррел, Баглер и Лепски. Медик был толстым, неповоротливым человечком с пигментными пятнами на щеках, блестевшей в солнечных лучах лысиной и страдал одышкой, но все знали, что он знаток своего дела, и глубоко уважали его как профессионала.
Тревожный звонок раздался, едва Лепски освободил аппарат после разговора
