на фронтовом аэродроме. Это был рослый хмурый человек, судя по его выправке – в прошлом строевик.
Представившись и поздоровавшись с нами, он уселся в машину рядом с шофером, наклонился вперед к ветровому стеклу и молчал всю дорогу до штаба. Я сидел сзади, и в глаза мне бросилась одна особенность: правой рукой Решетов все время старательно массировал кисть левой. Эта кисть была заметно бледнее правой, суше и помечена большим белым рубцом, идущим по тыльной стороне.
В рабочей комнате Фирсанова он уселся на маленький жесткий диванчик, прижавшийся к простенку между окнами, расчесал свои густые волосы и расстегнул воротник гимнастерки.
– Садитесь, товарищи, – сказал он нам – подполковнику Фирсанову, майору Коваленко и мне.
Его спокойное хмурое лицо со сросшимися на переносице бровями казалось утомленным.
Пауза затянулась. Полковник курил. Мы ждали.
– Где парашютист? – спросил наконец Решетов, потирая больную руку.
– Во дворе, рядом, – ответил Фирсанов.
– Где его лучше допросить: там или здесь?
– Только у меня, там негде.
– Распорядитесь, чтобы его привели, – приказал Решетов.
Я, как младший по званию, вышел и через несколько минут возвратился с Брызгаловым.
За эти дни Брызгалов немного отошел, отдохнул, глаза его, тогда, при первом знакомстве в колхозе, показавшиеся мне очень маленькими, теперь как бы увеличились и смотрели с некоторой наглецой, словно он уже считал себя в полной безопасности.
– Садитесь, – бросил ему полковник.
Брызгалов осторожно сел.
Решетов несколько секунд молча смотрел ему в глаза. Брызгалов поежился под его тяжелым взглядом, как жук, наколотый на булавку, потом нервно передернул плечами и уставился в пол.
– Вас готовил к переброске Гюберт? – спросил Решетов.
– Эге… Я уже говорил об этом вот им, – и Брызгалов небрежно кивнул в нашу сторону.
Глаза полковника сузились.
– Встать! – резко сказал он. – Отвечать, как полагается!
Брызгалов вскочил, словно его подбросило сильной пружиной, подтянулся, вытянул руки по швам.
Решетов ставил вопросы громко, четко, отрывисто, не отводя взгляда от Брызгалова.
– Да, капитан Гюберт, – отвечал Брызгалов. – Он готовил к переброске и возил на аэродром.
– Кто сопровождал в самолете?
– Тоже он.
– Еще кто?
– Второй немец.
– Фамилия?
– Не знаю.
– А Саврасова знаете?
– Нет, никогда в глаза не видел.
– А Гюберт Саврасова знает?
Лицо Брызгалова застыло; казалось, в его голове происходит какая-то усиленная работа мысли.
Задержавшись с ответом, он сказал наконец:
– По-моему,
