мне его, – предложил полковник. – Каков он собой?
Брызгалов помедлил немного, видно собираясь с мыслями, потер угреватый лоб, посмотрел в потолок, прищурил один глаз, точно прицеливался, и начал рассказывать. Он дал яркий, сочный, запоминающийся портрет, по крайней мере, я получил довольно живое представление о внешности и характерных особенностях этого неизвестного «русского».
– Значит, брови у него мои? – спросил Решетов.
Брызгалов посмотрел на полковника исподлобья и ответил:
– Пожалуй… А в плечах он поширше немного. Он пожирнее вас, а вы суховаты…
– Какое вознаграждение обещал вам Гюберт по возвращении?
Брызгалов потупился и после небольшой паузы проговорил:
– Обещал на тридцать тысяч часов и золота из Ювелирторга… И интересную должность…
– Какую именно?
– Начальника полиции в Рославле.
Полковник усмехнулся, прошел к дивану, сел и принялся за свою левую руку.
Я попросил разрешения задать арестованному несколько вопросов.
– Спрашивайте, – сказал полковник.
Брызгалов перевел взгляд на меня.
– Вы владеете немецким языком? – спросил я.
Брызгалов разрешил себе улыбнуться: кроме русского, он не владел никакими.
– Как же вы изъяснялись с Гюбертом?
– Хм… Он по-русски говорит не хуже нас с вами.
Полковник быстро встал:
– А может быть, Гюберт не немец?
– Немец! – твердо заверил Брызгалов. – Самый настоящий немец. С немцами по-своему он говорит очень быстро. А по-русски говорит хоть и правильно, но медленно.
– А почему вы решили, что тот, незнакомый вам человек, русский? – осведомился я.
– И по разговору и по обличию. Нет, уж тут я не ошибаюсь.
– Так… – произнес Решетов и хлопнул себя по коленям. – Еще есть вопросы?
Вопросов не было.
– Отправьте, – распорядился полковник.
Я увел арестованного и вернулся.
– Можете быть свободны, – сказал Решетов мне и Коваленко.
Мы вышли. Я решил отправиться домой и закусить, так как с утра у меня крошки во рту не было. Коваленко остался в штабе.
День выдался жаркий. Я шел теневой стороной улицы, не торопясь.
Колонка была уже починена, три воронки засыпаны, около трансформаторной будки стояла грузовая машина: несколько бойцов грузили в ее кузов глыбы кирпичей, спаянные цементным раствором.
Когда я перешагнул порог дома, меня встретил настойчивый телефонный звонок. Я вбежал в комнату и схватил трубку. Звонил Коваленко:
– К полковнику Решетову, быстро! Где вы пропадаете?
– Как – где? Я только что до дому дошел, еще не завтракал даже.
– Не умрете…
