видевшиеся ему фигурами со сверкающими ореолами, какие бывают у великих людей или магов. Только эти были куда больше, краски насыщенней и… ярче. Красный, зеленый, фиолетовый, синий. Дух обладал тем еще любопытством, поэтому не преминул рассмотреть новичков поближе.
– Ты проводил ее?
– Да. Она вон там, – указал один из них в сторону.
– Уже колдует.
– Пора бы. Будет нехорошо, если девочка все же не успеет.
– Успеет. Она была настроена очень решительно.
– Решительно. Ты сказал ей?
– Нет. У нее было видение. Когда я появился, девочка вся дрожала, глаза на мокром месте. Она сама попросила меня спустить ее.
– Видение? Значит, она сильная. Видеть будущее не всем магам под силу.
– Я же говорил. При передаче силы это чувствуется.
– Ты чего задумался?
– Знаете, по-моему, она меня боится.
– Многие боятся.
– Нет. Вас она не боится. А тут, я думал, меня покусают. Честное слово.
– Тебя? Покусают? Да тебя даже любовницы кусать не смеют. Не то что какая-то девчонка.
– Может, она просто боялась летать?
– Вот уж точно нет. Малышка чуть не визжала от восторга. Вам не кажется… какое-то странное чувство…
– Я думал, это только у меня.
– Дьявол, натурально, тебе говорю.
– Баб Мань, а мож, причудилось?
– Ниче не чудилось. Как тебя видела. Вот туточки стоял и с этим пацаненком чаво-то лопотал. Во, бесовское отродье.
– Эй, мальчишка, – потеребил меня стражник.
Выскользнув из сладкой грезы транса, я рявкнула:
– Руки убери!
– Чего? Негодник!
Я обернулась и блеснула золотыми искрами из глаз.
– Я сказала – убирайся!
Толпа взревела, и я обернулась на звук.
Опоздала.
Длинные копья скрестились. Одно из них переломилось в нескольких местах, и осколок, пролетев немного, впился в щель доспех, у горла… моего Филиппа!
Я закричала.
Не помню, как оказалась рядом. Очнулась, лишь когда сняла с него шлем и взглянула в зеленые глаза брата.
– Прости меня. Прости меня, Филипп. Я же обещала спасти тебя.
– Не плачь, – чуть слышно прошептал он. На губах пузырилась кровь. – Ты не виновата. Передай Рогнеде… что я любил…
Сердце мое разорвалось от боли. И я закричала.
Затем меня отстранили от тела брата. Кто-то крепко обнял. Вокруг заголосили, запричитали.
Вырвавшись, я кинулась к магичке.
– Консуэла, спаси его!
– Я ничего не могу сделать, малышка. Спасти можно живого. А Филипп уже мертв.
– Нет. Это неправда. Его можно спасти. Можно! Я хотела, но вы не дали мне. Спасите его, кто-нибудь, –
