ее перья тысячей разноцветных огней. Дух воспользовался моментом и, последний раз взмахнув крыльями, сложил их и камнем упал вниз.
Он ударился в неживую грудь.
Чужое тело изогнулось дугой, задрожало, вскрикнуло, его душа запротестовала, но затем стала медленно узнавать самою себя.
Так-то лучше.
Крылатый дух покинул неродное тело и, опустившись к земле, посмотрел на свое собственное.
Забавно!
Так вот что это за прилив сил.
Тоже, ангелы нашлись. С нетопыриными крыльями.
– Возвращайся! – прошептал кто-то.
Дух удивился.
Но совет действительно был дельным, и он, обратившись золотистым облачком, втянулся в грудь вместе со вздохом…
На мгновение я открыла глаза:
– Ястребок!
Грудь неимоверно жгло. А в горле пересохло.
Я улыбнулась.
Глава 3
И бой, и попо́й
Приходила в себя медленно. Уже два дня. Могла проснуться, застонать или попросить попить и тут же провалиться в небытие. А могла и лежать, ничем не выдавая свое пробуждение.
На третий день я проснулась окончательно.
Встала. Потребовала у растерянной служанки еды и одежду. Подхватившись, незнакомая мне девчонка бросилась с криками в соседнюю комнату, после чего пришла Люська.
– Госпожа, вам нельзя вставать!
– Это кто сказал?
– Врачи. И магиана Консуэла.
– Я лучше знаю, что мне можно, а чего нельзя. Вели своим девчонкам принести еды и питья. Да побольше, у меня в животе пусто, как у мачехи в голове. И одежду подай. Только никаких подъюбников, слышишь? Простое платье.
Чувствовала я себя очень голодным драконом. Так хотелось топать ногами и рвать все вокруг. Меня переполняла энергия.
Подойдя к зеркалу, я распахнула ворот рубахи. Все еще саднящая, будто от кашля, грудь на первый взгляд была цела. Вот только три тонкие полосочки блестели золотом. Шрам не шрам, так, словно краской рисованы. Ястребиные когти.
В комнату вошла магичка. Как ни странно – молча. Ее глаза излучали скорей недоумение, чем что-то еще.
– Как ты себя чувствуешь?
– Замечательно, – отозвалась я, все еще любуясь отметиной.
Консуэла молчала.
– Как Филипп?
– Все еще в тяжелом состоянии, но жив. В этом ты, кажется, не сомневаешься.
– Нет. Я слышала сквозь сон, как вы говорили о нем. О мертвеце не говорят, по нему плачут.
– Только не ты. Как… как тебе это удалось? – с трудом спросила наставница.
– Вы видели это? – перебила я, указывая на грудь.
– Да. Они появились в тот день. Мы отерли твою грудь от крови и обнаружили лишь эти шрамы. Где еще минуту назад зияли раны.
– Немудрено. Он же не дурак – оставлять после себя следы.
