style="font-size:15px;"> Жереми не знал, когда и как Пьер стал его лучшим другом. Его присутствие было удивительно. От его предупредительности и явной тревоги становилось не по себе.
Пьер склонился к Жереми:
– Слушай, дружище, я знаю, ты не любишь об этом говорить, но сейчас есть повод.
Виктория с беспокойством смотрела на него, кусая губы.
– Ты помнишь эту больницу? Год назад Виктория привезла тебя сюда. Ты был в прескверном состоянии. Бутылка виски и куча таблеток… Ты впал в кому.
– Повторяю тебе, я не помню, – с раздражением ответил Жереми.
– Черт, – процедил сквозь зубы Пьер. – Ну а какое твое последнее воспоминание?
– Бутылка, косяк, таблетки, моя гостиная…
– А до того? Ты помнишь свою жизнь до попытки?..
– Да, все помню.
– А после – ничего?
– Ничего. Десятый раз тебе говорю.
– Извини. Я, наверно, тебя утомил, – вздохнул Пьер.
Он сел на край кровати.
– Давай о хорошем: обследование ничего тревожного не показало! Конечно, врач осторожничает. Он говорит о «вероятных психосоматических источниках». Вроде бы твоя суицидальная попытка – корень всего. Я не думал, что она тебя угнетает. Ты никогда об этом не говорил.
– Это правда, – сказала Виктория, – но именно потому, что она его угнетала.
– Что удивительно – избирательность твоей амнезии.
Пьер помедлил.
– Ведь ты же… не знаешь меня! – продолжал он.
– Только в лицо, с лицейских времен.
– В лицо! – повторил Пьер. – Меня, лучшего друга! Я ухаживал за тобой, пока ты выздоравливал, я доставлял тебя домой живым и невредимым после каждой пьянки… и ты меня знаешь… только в лицо!
– Извини, мне очень жаль…
Присутствие Пьера мешало Жереми. Его вопросы, его теплое отношение раздражали. Ему хотелось остаться наедине с Викторией, поговорить с ней, обнять.
– Пьер, ты мог бы нас оставить? – спросил Жереми немного суховато.
Пьер удивленно вскинул голову.
– Конечно, – ответил он, стараясь скрыть обиду. Потом, обернувшись к Виктории, добавил: – Звони мне сразу, если будут новости. Не пропадай.
Последняя фраза тронула Жереми. Он протянул Пьеру руку. Тот пожал ее, нагнулся и поцеловал его в щеку.
– Когда придешь в норму, обнимемся.
Жереми стало неловко, но он только крепче сжал руку.
Когда Пьер вышел, Виктория села рядом с Жереми и погладила его по лицу. Снова нахлынуло счастье.
– Вот как, значит, месье меня не помнит?
– Для этого мне надо было бы забыть двадцать лет моей жизни. Но о том, что мы пережили вместе, у меня нет никаких воспоминаний. Поэтому видеть тебя здесь, рядом со мной, это… почти сверхъестественно. Может быть, если бы ты рассказала
