бы хотел помочь вам.
– Я же сказала вам, – с легким раздражением ответила девушка. – Меркурия собираются продать в уплату долга… долга чести. Карточные долги, знаете ли. Есть и другие долги, которые необходимо оплатить, иначе… Она не договорила.
– Иначе?..
– Иначе моего отца отправят в тюрьму!
Ее голос упал до шепота, казалось, будто она говорит сама с собой.
– Но что же будет с вами? – настойчиво поинтересовался граф. – Когда продадут ваш дом и вашего красавца Меркурия, что будет с вами? Куда вы пойдете?
– Не имею представления, – бесхитростно призналась его собеседница. – Но это… это не важно, что станется со мной, когда… когда у меня не будет моего Меркурия! – Она горестно вздохнула, а затем, явно пытаясь взять себя в руки, сказала: – Мне не следует докучать вам, сэр, моими заботами. Я с вами не знакома, и мои заботы никому не интересны, кроме меня самой. Вы не способны понять, что я… чувствую.
– Как знать, вдруг вы ошибаетесь, – возразил ей Роттингем. – Много лет назад, когда я был маленьким мальчиком, у меня была собака. Мне подарили ее еще щенком, и я сам ее вырастил. Собаку звали Джуди, и я любил ее больше всего на свете. – Немного помолчав, он продолжил свой рассказ: – Джуди всегда бегала за мной следом, даже спала на моей кровати. Когда я учил уроки, она сидела у моих ног, если я отправлялся на верховую прогулку, то она всегда сопровождала моего пони.
Граф вновь сделал паузу.
Юная незнакомка внимательно слушала его и даже подняла голову. Теперь он мог видеть, какое у нее красивое точеное лицо. Девушка смотрела на свою лошадь, и граф отметил про себя, что у нее прекрасная белая кожа и огромные глаза с длинными пышными ресницами, в которых застыли слезы.
А еще она была очень бледна. Графу она напомнила бесплотную стремительную тень – этакое призрачное, бестелесное создание, призрак, пришедший откуда-то из чащи леса, дух, являющийся частью земли, гор, деревьев и зеленой листвы.
– Как вдруг, – продолжил он свой рассказ, – однажды вечером я узнал, что на следующее утро мне предстоит уехать в Лондон. О Джуди никто не упоминал, и я решил, что конечно же смогу взять ее с собой. Мы никогда не расставались, и я не мог представить себе жизни без нее. Лишь когда меня подвели к ожидавшей возле дома карете, мне сказали, что Джуди со мной не поедет.
– Как это жестоко! – воскликнула незнакомка.
– Мне даже не дали толком попрощаться с ней, – продолжил Роттингем. – Меня буквально оторвали от нее. Когда я обнял мою Джуди, мое детское сердце разрывалось от страха: что будет с ней, когда я уеду?
– И что же случилось… с ней? – полюбопытствовала девушка.
– Не знаю, не знаю, – глухо пробормотал граф.
– Вы хотите сказать, что больше никогда ее не видели?
– Я не только больше ее не видел, но никогда больше не слышал о ней, – ответил он.
– Ужас! Как жестоко с вами обошлись! Кошмар! – воскликнула девушка и после короткой паузы добавила: – Тогда вам… понятны
