уважающий себя город, имел свою достопримечательность. И называлась она гора Марджот («скверная» в переводе с эвенкийского). Где бы вы ни находились в Сусумане, гора была всегда на виду. Высота ее хотя и не очень большая, 2200 метров, но ее сверкающие белоснежные покровы и пологие склоны могли бы когда-нибудь разбудить сонное царство и построить горнолыжную базу с подъемниками, но, по-видимому, это чистая утопия, ведь зима здесь суровая, температура зимой доходит до минус 67, а ветер просто сносит, и остается лето, короткое лето… и нерентабельность проекта. Еще одна особенность Сусумана – комары. Нигде и никогда я не видел таких огромных и кровожадных кровососущих, и я никогда не забуду салон «Аннушки» (АН-42), когда мы улетали в Магадан, так до Магадана и продолжалась эта битва. Непонятно, откуда появились такие акселераты, то ли радиация, то ли особенности биоциноза, но садились они на руку по всем правилам бионики, так я их и запомнил: торможение перед посадкой, вытянутые вперед ноги и стрекозиные фасетчатые глаза – просто эскадрилья люфтваффе, не хватало только кожаных курточек. Потом, уже в Латвии, наблюдая за аистами, которые приземлялись в пяти метрах от нас, чем приводили в восторг наших юных баскетболистов, я заметил, что техника приземления – та же, что и у комаров Сусумана: торможение у земли, ноги вперед и внимательный взгляд. Прекрасные модели для Института биофизики АН, на выбор – микро- и макромиры.
У подножия горы расположилась гостиница. Имея рядом такую доминанту, городские власти не могли отказать себе в воле к власти, и поэтому гостиница тоже называлась «Марджот», но когда я спрашивал о переводе с эвенкийского, местные жители пожимали плечами – такая маленькая и простительная уловка: кто же в трезвом уме назовет единственную гостиницу «Скверная»? Просто «Марджот». Нечто среднее между Килиманджаро и звонким Манжероком певицы Ларисы Мондрус во времена Ободзинского и его «Последней электрички».
Я прилетел пораньше, а через неделю из Магадана должны были прилететь и остальные сотрудники, и поэтому, когда мне предложили номер люкс, тут же и согласился. Номер был огромный и состоял из трех комнат, одну из которых, самую большую, я и занял. Но удовлетворение территориального императива было недолгим. Неожиданно к вечеру второго дня ко мне в номер буквально ввалились три незнакомца. Это были военные люди из Магадана, два полковника МВД, один из УГРО, второй, с двумя ромбиками Ленинградского университета, из ОБХС, а третьим был молодой капитан КГБ. Троица была замечательная, жизнерадостная и целеустремленная, и не потому, что на столе тут же появились коньяк и лимоны, и не потому, что один из полковников, с которым мы потом подружились, по фамилии Савин, уже разделывал чавычу семейства лососевых, а позднее, уже в Магадане, он оказался другом главного психиатра Магаданской области Валерия Калачева и просил называть его по-свойски: Сова, а один из ромбиков принадлежал философскому факультету, и вовсе не случайно – он оказался тонким софистом, где ирония, фарс, вымысел и реальность были в
