ею восхищаться. – И тебе тоже придется стать тележурналисткой. Потому что теперь мы все будем делать вместе.
– Мне?
– Мы будем одной командой. Как Вудворт и Бернштейн, только одеваться станем лучше. И мы красивее.
– Я не знаю…
Талли ткнула ее в бок.
– Да чего там не знать-то? Миссис Рамсдейл сказала при всем классе, что ты пишешь отличные сочинения.
Кейт рассмеялась:
– Это правда. Ну, ладно, я согласна – тоже буду тележурналисткой.
– А когда мы станем знаменитыми, я скажу Майку Уоллису, что у нас ничего бы не получилось без поддержки друг друга.
Они умолкли, продолжая перелистывать журналы. Талли дважды пыталась прервать молчание и заговорить о своей матери, но оба раза Кейт прерывала ее. Потом снизу послышался крик: «Ужин готов!», лишив Талли шанса очиститься от грехов.
И на всем протяжении лучшего в ее мире ужина Талли ощущала непосильный груз собственной лжи. К тому моменту, когда они все вместе убрали посуду со стола, все перемыли и вытерли, Талли была уже на грани. И даже мечты о том, как их с Кейт пригласят на телевидение, не помогали.
– Мам, – сказала Кейт, убирая последнюю тарелку, – я и Талли покатаемся на великах в парке, хорошо?
– Мы с Талли, – поправила дочь миссис Муларки, пролистывая телевизионную программу. – И будь дома не позже восьми.
– Ну, мама…
– Ровно в восемь, – поддержал жену мистер Муларки.
Кейт смущенно посмотрела на Талли.
– Видишь, они обращаются со мной как с маленьким ребенком.
– Ты даже не представляешь, Кейти, как тебе повезло. Ну, давай, пошли за великами.
Девочки гнали сломя голову по проселочной дороге, смеясь как ненормальные. На Саммер-Хилл Талли отпустила руль, и Кейт последовала ее примеру.
Добравшись до парка у реки, они поставили велосипеды под дерево, улеглись рядом на траве и стали смотреть в небо и слушать, как бурлит речная вода, разбиваясь о камни.
– Я должна кое-что тебе сказать, – наконец собралась с духом Талли.
– Что же?
– У моей матери нет никакого рака. Она – наркоманка.
– Твоя мама курит травку, я уже поняла.
– Да. И она все время под кайфом.
Кейт повернулась к подруге:
– Правда?
– Да.
– А зачем ты солгала мне?
Талли едва сдерживалась, чтобы не отвести глаза, так стыдно ей было.
– Так вышло.
– Но люди не врут просто так.
– Ты не знаешь, что это такое – стыдиться собственной матери.
– Ты смеешься? Ты бы видела, что надела моя мамуля на последний обед в…
– Нет, ты не знаешь, – твердо произнесла Талли. – Это совсем другое дело.
– Так расскажи
