отчего приобрело клоунское выражение.
– Здравствуйте, девочки, – сказал он. – Я – офицер Дэн Майерс.
– Что она сделала на этот раз? – едва переведя дыхание, спросила Талли.
– Около озера Квино был марш протеста против истребления пятнистых сов. Ситуация вышла из-под контроля. Твоя мать и еще несколько человек устроили сидячую забастовку. Полиции Вейерхойзера пришлось попотеть. Но хуже всего, что из-за непотушенной сигареты в лесу начался пожар. Только недавно удалось его потушить.
– Дайте угадаю: ее отправят в тюрьму?
– Ее адвокат добивается добровольной госпитализации для лечения от наркозависимости. Если ей повезет, пролежит какое-то время в больнице. Если же нет… – Полицейский не закончил фразу.
– Кто-нибудь уже позвонил моей бабушке?
Офицер кивнул.
– Она ждет тебя. Тебе помочь собраться?
Кейт никак не могла понять, что происходит. Она повернулась к подруге:
– Талли?
В карих глазах девочки застыла странная, пугающая пустота, и Кейт поняла, что случилось нечто ужасное, что бы это ни было.
– Мне придется вернуться к бабушке, – сказала Талли и, пройдя мимо Кейт, отправилась в свою спальню.
Кейт побежала за ней.
– Но ты не можешь уехать!
Талли вынула из шкафа чемодан и раскрыла его.
– У меня нет выбора.
– Я заставлю твою маму вернуться. Я скажу ей…
Талли подняла голову и посмотрела на Кейт.
– Ты ничего не сможешь сделать, – тихо сказала она.
Голос у нее был какой-то взрослый – бесцветный и усталый. До Кейт впервые дошел истинный смысл всех историй про мать Талли. Они смеялись над Облачком, подшучивали над ее наркоманией, странной манерой одеваться, над ее неправдоподобными историями. Но на самом деле ничего смешного в этом не было. И Талли знала, что рано или поздно произойдет то, что произошло.
– Пообещай мне, – сказала Талли дрогнувшим голосом, – что мы все равно навсегда останемся лучшими подругами.
– Навсегда, – только и смогла выдавить из себя Кейт.
Талли закончила собирать вещи и защелкнула замок на чемодане. По радио Мадонна пела «Американский пирог», и Кейт подумала, что вряд ли теперь сможет слушать эту песню, не вспоминая этот ужасный день.
Это был день, когда умерла музыка.
Кейт проводила Талли на крыльцо. Там девочки обнялись и никак не могли отпустить друг друга, пока офицер Майерс осторожно не потянул Талли за руку.
Кейт не могла даже помахать Талли на прощание. Она стояла, застыв, и наблюдала, как уходит прочь ее лучшая подруга. По щекам ее катились слезы.
5
Следующие три года они постоянно писали друг другу письма. Это стало больше чем привычкой – это стало образом жизни. Каждую субботу вечером Талли садилась за белый стол в своей розово-фиолетовой девичьей комнате и доверяла вырванному из блокнота листку свои мысли и мечты, свою тревогу и отчаяние. Иногда
