этой сильной и всегда такой спокойной женщины испугали Талли и привели ее в смятение. Что же происходит? Что она уже успела сделать не так?
– Бабушка, я… прости…
Мама, качнувшись в ее сторону, схватила Талли за плечо и сильно встряхнула.
– Никогда не извиняйся, слышишь? У тех, кто извиняется, вид такой жалкий. Пошли! – взяв дочь за руку, она потянула ее к двери.
Талли засеменила за матерью прочь из дома, вниз по ступенькам крыльца и через улицу, где был припаркован видавший виды, тронутый ржавчиной фургон «фольксваген», весь облепленный разнокалиберными переводными картинками, с огромным желтым знаком пацифистского движения на дверце.
Дверца открылась, и из фургона вырвалось облако серого дыма. Сквозь дым Талли разглядела в фургоне троих людей. За рулем был чернокожий мужчина с красной банданой на густой шевелюре. На заднем сиденье – женщина в жилете с бахромой и полосатых шароварах с коричневой косынкой на белокурых волосах. Рядом с ней сидел мужчина в брюках клеш и засаленной футболке. На полу фургона был потертый коричневый палас, на котором были разбросаны несколько трубок и пустые бутылки из-под пива, упаковки от еды и магнитофонные кассеты.
– Это – мой ребенок Таллула, – сказала своим друзьям мама.
Талли ничего не сказала. Она терпеть не могла, когда ее называли Таллула. Но она сообщит об этом мамочке позже.
– Прикольно, – сказал кто-то из сидящих в фургоне.
– Она вылитая ты, Дот. От этого башку сносит.
– Залезайте, – угрюмо потребовал водитель. – Мы уже опаздываем.
Человек в грязной футболке протянул руки к Талли, обхватил ее за пояс и затащил в фургон.
Мама тоже забралась внутрь и захлопнула за собой дверцу. Внутри звучала какая-то странная музыка. Талли удалось разобрать только повторяющиеся слова «что-то происходит». Из-за наполнявшего фургон дыма все выглядело каким-то расплывчатым, словно не в фокусе.
Талли подвинулась к стенке, освобождая место для матери, но Дороти села рядом с женщиной с платком на волосах. Они тут же завели разговор о свиньях, маршах и человеке по имени Кент. Талли ничего не понимала, а от дыма у нее начала кружиться голова. Когда мужчина рядом с ней закурил трубку, Талли громко вздохнула. Повернувшись к Талли, мужчина выпустил облако дыма прямо ей в лицо и усмехнулся:
– Просто плыви по течению, малышка!
– Только посмотрите, как моя мать ее одевает, – с осуждением произнесла Дороти. – Она будто маленькая кукла. Как, черт побери, она может быть настоящей, если ей нельзя даже испачкаться?
– Точно, Дот! – одобрительно сказал сосед Талли, выпуская дым и расслабленно откидываясь на спинку сиденья.
Только сейчас мама впервые посмотрела на Талли. По-настоящему посмотрела.
– Запомни навсегда, дочурка: жизнь дана не для того, чтобы готовить, убираться и нянчить детей. Жизнь – это свобода. Каждый может делать то, что захочет. Ты можешь стать гребаным президентом Соединенных Штатов, если захочешь, черт возьми!
