style="font-size:15px;"> – А вам лично Роза нравилась?
Вид у нее становится неподдельно изумленным, как будто она никогда раньше не задавалась этим вопросом.
– Нравилась ли она мне? Я всего один раз ее видела. Как я уже сказала, она была совсем тихая, серая мышка. Никакого особого впечатления не производила.
Луэлла Янко шествует к выходу и небрежным жестом распахивает дверь. Туфли с высокими каблуками издают приятный дробный цокот, они точно такие же красные и глянцевые, как и ее помада.
Похоже, Роза Вуд не производила особого впечатления вообще ни на кого, даже на своего родного отца. На меня вдруг накатывает волна раздражения на всю эту семейку, по крайней мере на тех ее представителей, с которыми я встречался: девятнадцатилетняя девчонка пропадает, и никто даже пальцем не шевельнет, хотя бы ради того, чтобы набрать номер полиции.
Внезапно меня охватывает непоколебимая решимость найти ее, потому что, похоже, всем остальным просто нет до нее никакого дела.
Дома я обнаруживаю на автоответчике сообщение от Хена. Он разговаривал с нашим человеком в отделе розыска пропавших без вести. Роза в их списках не числится, значит к ним никто никогда не обращался с заявлением, что она пропала. Иными словами, никому не нужно было ее вернуть. Я знаю, что женщины, особенно молодые, в цыганских семьях ценятся не слишком высоко, а уж невестки и того меньше, и все-таки… Что бы там ни говорила Луэлла Янко, Розы вполне может не быть в живых. Даже если ее никто не убивал, люди все равно смертны.
Когда ведешь расследование – неважно, какого рода, – ты добываешь информацию и на ее основании строишь рабочую версию. Потом ищешь новую информацию и смотришь, укладывается ли она в твою версию. Если не укладывается, версию приходится менять. От самой по себе информации толку мало. Информация – это слух, сплетня, чье-то мнение. Это то, что рассказывают тебе люди, а у людей бывает масса причин врать. Информацию нужно превратить в факты, проверить и перепроверить, используя все доступные тебе источники. Когда ты располагаешь подтверждающими друг друга сведениями из пары-тройки источников, которые укладываются в общую картину, – вот тогда можно говорить о фактах. Но даже факты не имеют особой ценности – если речь о том, чтобы идти с ними в суд. Факты нужно превратить в улики, под которыми я понимаю заверенные документы, фотографии, видеосъемку, заключения судебных медиков, признания и – как последнее средство – свидетельства экспертов. Это то, чему я научился за время работы частным детективом. В нашем деле нет места домыслам и чувствам. Все должно быть осязаемо, рационально, объяснимо.
Зацикливаться на какой-то одной гипотезе опасно. Нужна гибкость. Умение признать, что ты мог ошибиться. А иной раз можно не допустить ни единой ошибки и тем не менее истолковать все неверно. Как вышло с Джорджией Миллингтон.
К моему удивлению, на автоответчике обнаруживается еще и послание от Ванессы. Очень небрежно, как бы между делом, она интересуется, не хочу ли я как-нибудь вечерком выбраться в кино. Наверное, мой телефон ей дала Мадлен. Я вздыхаю, хотя ничего не имею против
