он и любя нукать не станет.
– В самом деле, какие здесь извозчики! От барина же отличишь! – дивился Николай Иванович.
– Где отличить! – поддакнул Конурин. – В толпе толкнешь его невзначай, так «пардон» скажешь.
– Однако, господа, как хотите, а обедать надо, – сказала Глафира Семеновна. – Я и сама проголодалась.
Смотрите, уж темнеет. Ведь седьмой час.
– Да, да… Надо хоть какой-нибудь ресторан отыскать, – подхватили мужчины.
– Тогда сядем в коляску и велим нас везти в самый лучший ресторан.
– Зачем же в самый лучший? В самом-то лучшем бок нашпарят, – возразил Николай Иванович.
– Ах ты боже мой! Да ведь я на сваях больше восьмидесяти франков выиграла, так чего же сквалыжничать?
– Да что ты все выиграла да выиграла! Ты считай, много ли теперь от этих восьмидесяти франков осталось. Ведь ты целый ворох покупок сделала.
– Ах, жадный, жадный! А ты не считаешь, что я тебе и Ивану Кондратьичу по всей заграницей переводчицей? В Париже жид переводчик предлагал свои услуги – я отказала и везде сама. Жиду-то по пяти франков в день нужно было платить, да поить-кормить его, а через меня мы без жида обошлись. Коше! – обратилась Глафира Семеновна к извозчику. – Ну, шершон бон ресторан. Ву саве? Монтре ну.
– Oh, oui, madame…
Извозчик, учтиво приподняв шляпу, полез на козлы.
– Садитесь, господа, садитесь… – скомандовала Глафира Семеновна мужчинам.
Все сели в коляску и поехали. Ехать пришлось недолго, извозчик сделал два-три поворота, выехал на Place du Jardin Publique и остановился перед известным рестораном London-House.
Ресторан London-House был самый лучший и самый дорогой в Ницце. Приноровленный исключительно к иностранцам, он щеголял, кроме французской кухни, русскими и английскими блюдами. Русским здесь подавали семгу, балык, свежую икру, щи, борщ, кашу, пироги, делали даже ботвинью, хотя кислые щи, которыми ее разбавляли, походили скорей на лимонад, чем на кислые щи. Англичанам предлагался кровавый ростбиф и всевозможных сортов пудинги.
Когда супруги Ивановы и Конурин уселись за столик и привычная прислуга услыхала их русский говор, к ним сейчас же подошел распорядитель ресторана с карандашом, записной книжкой и во фраке и прямо предложил на обед «tchi, kacha, koulibiaka et ikra russe». Глафира Семеновна не сразу поняла речь француза и недоумевающе посмотрела на него, так что ему пришлось повторить предложение.
– Господа, он сам предлагает нам щи, кашу и кулебяку… Здесь русские блюда есть, – обратилась она к мужу и Конурину.
– Да неужели?! – воскликнул Конурин. – Во французском-то ресторане?
– Во-первых это не французский, а английский ресторан. Вон на карточке написано «Лондон-Гус», а Лондон – город английский. Предлагает… Говорит, что и икра есть на закуску… Хотите?
– Да конечно же! – откликнулся Николай Иванович. – Английский ресторан… Молодцы англичане! Никогда я их не любил, а
