Так что мои деликатесы сейчас будут варварски уничтожены безо всякого гурманства. Ну да и черт с ними. Мне все равно.
– На здоровье, – говорю я жующему Дмитрию. – Ты хотел поработать?
Но он видит мой опустевший стакан, видит, сколько убыло в бутылке, и перестает жевать.
– Стоп-стоп-стоп… – говорит Дмитрий и не глядя ставит тарелку на край стола. – Шеф, что произошло?
2
– Что ревешь, дуреха?
Рита не ответила, только беспомощно помотала головой. Слезы бежали по щекам черными дорожками поплывшей туши, и остановить их не было никаких сил.
Даже сейчас, когда все уже окончательно решено, ненавистный город детства, малая родина, не хотел отпускать, сопротивлялся. А ведь уже казалось, вырвалась из родного захолустья, добралась до Новосибирска, и от столицы, от новой жизни теперь отделяли только рельсы, шпалы и два дня вагонной качки…
– Поезд девятьсот семнадцать Владивосток – Москва отходит со второго пути, – прогундосил динамик.
От этой безобидной фразы плакать захотелось еще больше. Зашипело, что там обычно шипит у готового к отправлению поезда, состав дернулся.
Все…
– А, черт с тобой! Полезай, – сжалилась проводница.
Не веря своему счастью, Рита подхватила сумку и торопливо полезла в тронувшийся уже вагон. Проводница, некрасивая женщина лет сорока в форменном кителе, с уставшим от жизни лицом, перехватила сумку.
Взобравшись в тамбур, Рита оглянулась на Новосибирск.
На перроне толпились провожающие, но провожали не ее. Махали руками на прощание, но прощались не с ней. Рита отвернулась и с благодарностью посмотрела на проводницу.
– Спасибо, тетенька.
«Тетенька» набычилась, кивнула в сторону.
– Идем.
Идти пришлось всего ничего – до купе проводника. В детстве Рите всегда было интересно заглянуть внутрь, понять, как там все устроено, для чего все эти кнопочки и краники. Сейчас интересы переменились, да и внутри купе не обнаружилось ничего любопытного. Обыденно и тесно. Пахло сладким дешевым парфюмом.
Проводница небрежно кинула сумку. Повернулась к замявшейся в дверях девушке, бросила покровительственно:
– Сядь.
Рита послушно присела на нижнюю полку. Проводница склонилась над ней и заговорила быстро, словно читая инструкцию:
– Значит так: сиди тихо, не высовывайся. Дверь закрою, будут стучать, не отпирай. И голос не подавай. Тебя здесь нет. Жди. Вернусь, поговорим.
– Хорошо, те…
– И еще раз назовешь меня «тетенькой», высажу на ближайшей станции, – недовольно оборвала проводница на полуслове. – Нашла себе родственницу…
Проводница вышла, дверь захлопнулась, и Рита осталась одна в совершенной растерянности. Все случилось настолько быстро и неожиданно, что
