на стол стаканы с кипятком в чеканных подстаканниках.
Ее звали Клавдией. В жизни она давно разочаровалась. К работе своей привыкла и привычно ее не любила. Но менять ничего не собиралась, оправдываясь отсутствием стимула. Так и плыла по жизни вместе с вагонами поездов, покачиваясь и постукивая на стыках.
Клава бросила в кипяток пакетики с чаем, положила рядом с подстаканниками сахар. Выудила откуда-то подсохший лимон и сточенный от частого употребления нож с черной пластмассовой ручкой, протянула Рите:
– На-ка вот, порежь.
Девушка послушно взяла нож и с усердием школьницы принялась шинковать цитрус. Брызнул сок. Запахло лимоном. Причем запах был куда ярче, чем от пакетированной чайной требухи.
– Я следила, – тихо сказала Рита. – А потом с электрички сошла, давка началась. Наверное, там и…
– Не «наверное», а точно, – безапелляционно перебила Клавдия. – В давке и карманы потрошат, и сумки режут.
Проводница бросила толстыми пальцами по дольке лимона в оба стакана, не спрашивая.
– Чай пей.
Клава не отличалась изящными манерами, была грубовата и разбиралась если не во всем, то очень во многом. Про то, как режут сумки, она знала не понаслышке: один из ее бывших был ментом, а другой сидел за кражу. Неудачный опыт с многочисленными «бывшими» в свою очередь дарил Клавдии ощущение знания мужиков. В нагрузку к этому иллюзорному пониманию шла святая непробиваемая убежденность в том, что представители сильного пола – козлы. Причем через букву «А» и поголовно.
В отношениях с Ритой она сразу же заняла позицию наставника или старшей сестры. Та не сопротивлялась. Во-первых, она находилась на чужой территории. Во-вторых, была обязана.
– Точно, – согласилась Рита. – Я ведь тогда даже не подумала, когда он меня окликнул. Парень милый такой, улыбчивый. «Девушка, – говорит, – у вас упало». И паспорт мне мой протягивает. Я-то думала – это я обронила, а выходит, вор бросил.
– Чукча ты, – фыркнула Клава. – Этот твой милый-улыбчивый тебе карманы и почистил.
– Не может быть, – воспротивилась Рита. Тот парень симпатичный, вежливый и не походил на вора. – Зачем ему тогда паспорт отдавать было? И почему билет не вернул?
– Ага. Почему деньги не отдал? Почему прощения не попросил, не покаялся, не сдался властям и не попросился лес валить? Глупындра! И куда тебя такую несет из Новосибирска в столицу?
– Я не из Новосибирска, – Рита прихлебнула невкусный чай. – Я из Тогучина.
– Еще лучше! И чего ты в Москве забыла, тогучанка? Чего тебе там ловить?
Клава снова говорила свысока, как будто все об этом знала. Вот только про Ритину тогучинскую жизнь она не знала ничего.
– А здесь мне что ловить? – вспылила Рита.
– Не ори, девочка, – спокойно поставила девушку на место проводница. – Тебя здесь нет. Забыла?
И
