отец, равно как и мать, были типичными алкоголиками середины 90 – х.
Я прошёл в ярко освещённый зал, где в кресле сидела одноклассница всё ещё хныкая, и приобняв её за плечи, спросил:
– Что на этот раз? Успокаивайся давай и рассказывай.
Девушка протёрла глаза рукавом.
– Как обычно, пришла с работы (трудилась в ларьке продавщицей) отец начал на водку просить, я ни в какую, он и завёлся: тебя мне припомнил, как мы допоздна гуляем, сказал, что моему хахалю… тебе… рога посшибает.
– Погоди, погоди. Не тараторь, а он в курсе, кто я?
– Нет, ты что? Просто знает, что мой однокашник. Можно, я у вас останусь сегодня? Боюсь домой идти.
В комнату вошла бабушка и ответила за меня:
– Конечно, хоть живи у нас деточка.
Одарив бабулю строгим взглядом, за вмешательство в чужой разговор, я вышел в коридор, где на тумбочке стоял телефон (ещё дисковый) и набрал номер своего товарища Томпсона, к счастью, тот оказался дома.
Попросил его приехать к моему подъезду и взять ещё кого-нибудь с собой из пацанов, попутно отвергнув предложение друга поднять всех на уши, заверив, что дело плёвое, – справимся сами.
Положив трубку и отозвав старушку в кухню, я ей пояснил:
– Значит, так: присмотрите пока за Ксюшей, я с друзьями к отцу её сгоняю, мозги вправлю.
– Правильно, – махнула она рукой, – нечего детей бить, ступай с Богом.
– Погоди, а где Дед? – Я только сейчас заметил его отсутствие.
– Пошёл за успокоительными в аптеку.
– Знаю я его «успокоительное!» Небось к Нинке за пол литром побежал.
Вместо ответа Бабушка сделала недовольную гримасу лица, словно это я виноват в, что Дедушка у нас большой любитель выпить.
Томпсон, на своём «Москвиче-2141» (на таком погиб Виктор Цой) припарковался у моего подъезда минут через десять, с собой он взял Бича, – это наш хороший друг, по имени Максим, а кличку «Бич» получил за то, что постоянно непотребно одевался и ел всякую гадость, даже будучи при деньгах. Зато, парнем был боевым, крупного телосложения, ни одной разборки или драки без него не обходилось. Вот и сейчас, когда я сказал, что едем «вправлять» мозги одному чёрту, он даже не поинтересовался кому и куда, – ему плевать.
Ксюшин дом находился в частном секторе недалеко от моей пятиэтажной новостройки, – пару минут и мы оказались на месте.
Во флигеле её родителей горел свет; из открытых окон слышались крики и матерная брань: судя по отрывочным фразам, доносившимся до наших ушей, присутствующие в доме угрожали расправой кому-то, кого не находилось рядом с ними.
– Нас, наверное, убивать собираются, – засмеялся всегда весёлый Томпсон.
– Я тебя умоляю! – Воскликнул Бич и направился размашистой походкой как у Порфирия Иванова по тропинке
