ошалевшие люди ломанулись из вагона с такой стремительностью, что затоптали насмерть деда с бабкой…
Так Порфирий Лавров с семьей оказался в ссылке в Западной Сибири, в Анжеро-Сурженских копях, в просторечии – на Анжерке. Это, конечно, не копи царя Соломона, но жить можно. Ан нет, не прижились! В 1931-м объявили Порфирия Лаврова врагом народа. В записной книжке я у себя отметил: «Порча хлеба». И дальше – в скобках: «Что за порча? Выяснить!» Да так и не выяснил. А теперь и подавно не узнаю: спросить уже не у кого.
Врага народа Порфирия Павловича Лаврова отправляют со всей его семьей дальше – по этапу на Восток. И попадает он в Амурскую область, в колон-поселок. И станет этот поселок последним его пристанищем. Здесь он и помрет в 1943-м году. А без малого полвека спустя, в здешних местах объявится гость из Москвы, сядет за стол в теплой кухне и затеет разговоры с его старшим сыном Георгием и его супругой Прасковьей о житье-бытье. И этим гостем буду я…
ГЛАВА 4
14 окт. 1988 г., пятница. Покров день.
День рождения Прасковьи Емельяновны – 60 лет.
Утром тетя Паша занимается хозяйством и рассказывает:
– Мой папа воевал в германскую. В 14-м призвали. Весь израненный пришел. Ему назначена была пенсия по ранению, как герою, 106 рублей золотом, пожизненная. Так он всю эту жизнь ее и не получил ни разу. За Родину и Отечество. За царя, как говорили. Вспоминал только да нам потом рассказывал. Корниловы наша фамилия была. В тридцать восьмом его взяли: «Как зовут?» – «Емельян Корнилов». – «Родственник?» – «Кому?» Били сильно. А мы не знали. Ждали, когда повезут. Ходили из интерната смотреть. Конвой не подпускает. Отец попросил гребешок принести – вшей вычесывать. Собрала в интернате у всех – и бегом, чтобы успеть. Успела. Когда повезли, кинулась бегом за машинами. А через год его отпустили. Командуют:
– С вещами!
Он в контору-то нашу заходит, руки за спину, лицом к стене. Ему:
– Вы что, товарищ? Зачем? Садитесь, пожалуйста!
Спрашивают:
– Ты зачем эти бумажки подписывал?
– А я неграмотный.
Они и говорят ему:
– Извините нас. Ошибка вышла. По домам расходитесь.
Но недоверие и боязнь прошли не сразу.
А про неграмотность рассказывал нам, что разбил стекло в первом классе, и отец его забрал насовсем из школы со словами: «Кончилась твоя Америка!» А он и не расстроился даже. Потому что перед тем учитель посылал их позвать попа на молитву перед занятиями, а они его нашли, когда тот жрал яичницу с салом. Это в пост-то! Это поп-то, уважаемый человек! То есть, застукали они его оскоромившимся. Очень это мальчика, папу моего потрясло: срамота-то какая! И ушел он из школы без сожаления. Врут все! Так грамоте и не выучился.
В хозяйстве у Прасковьи две телки, кабан, чушка, куры, две крытые кухни (летняя и зимняя), дом и сам хозяин – Гоня, Георгий Порфирьевич Лавров. А еще – библиотека, где она за 65 рублей в месяц
