сказать, что земства роскошествовали. Шлиппе вспоминал, что будучи председателем уездной управы в Верее «получал только сто рублей в месяц, с проездом на собственный счет. Содержание тройки лошадей, кучера и экипажа уже стоило дороже ста рублей. Другими словами, должность была скорее почетная, сиречь – бесплатная»[277].
Главным, как и в первые десятилетия существования земства, для них были больницы и школы. Причем земства открывали школы и обслуживали их в хозяйственном отношении, но содержание образования правительство оставляло за собой, осуществляя контроль через училищные советы, непременными членами которых были чиновники Министерства народного просвещения – инспектора народных училищ. Одним из таких чиновников в Ульяновской губернии и был отец Ленина. В ХХ веке земства начали больше внимания уделять строительству шоссированных дорог, благоустройству крестьянского быта и… политике.
Конечно, основным объектом политической борьбы становились губернаторы и урядники. «Надо сказать, что стычки и препирательства были одной из черт нашей провинциальной жизни, – подтверждал Мельников. – …Достаточно было появиться не слишком умному и не слишком тактичному губернатору – не так легко было набрать очень умных и очень тактичных, – как его начинали при всяком случае травить»[278]. В 1905 году, как мы видели, радикальная часть земства выступила едва ли не ведущей революционной силой. Следующий этап его безудержной политической активности наступит в годы Первой мировой войны, когда будут учреждены Всероссийский земский и Всероссийский городской союзы (Земгор). Они ставили целью координацию деятельности органов местного самоуправления в снабжении армии, санитарном деле в обеспечении тыловых служб. Если бы они занимались только этим, история России могла пойти другим путем…
Впрочем, не только земство, но и чисто государственные чиновнические структуры на местах были поставщиками кадров борцов с режимом. Это факт, как бы ни казалось удивительным. Психологический феномен превращения бюрократа в революционера показал Иван Солоневич: «Традиция русской дворянской литературы, собственный бюрократический быт и философия пролетарского марксизма – все это привело к тому, что старорежимная бюрократия оказалась носительницей идей революционного социализма… Мелкий провинциальный чиновник Маркса не читал. Но Толстого и прочих он, конечно, читал. Он считал, что он, культурный и идейный человек (взятки никогда в мире никакой идее не мешали, как никакая идея не мешала взяткам), «служит государству». А его сосед по улице, лавочник Иванов, служит только собственному карману, других общественных функций у этого лавочника нет. Он груб. Он ходит в косоворотке, а его жена сама стирает белье… Социализм – это только расширение профессиональных функций бюрократии на всю остальную жизнь страны. Это подчинение лавочника Иванова контрольному воздействию философически образованной, «культурной» массе
Шлиппе Ф.В. Автобиографические записки. 1941–1946. С. 79.
Мельников Н.А. 19 лет на земской службе. С. 392.
