напрямик, под честное слово сообщает председателю Государственной думы Родзянко о двойной роли Малиновского и обещает ему убрать из Думы этого «провокатора»»[293].
Особенно Джунковский невзлюбил охранные отделения: «Все эти районные и самостоятельные охранные отделения были только рассадниками провокации; та небольшая польза, которую они, быть может, смогли бы принести, совершенно затушевывалась тем колоссальным вредом, который они сеяли в течение этих нескольких лет»[294]. Своими циркулярами он сначала приступает к уничтожению областных отделений, из которых остаются только столичные. А затем приходит черед районных, объединявших сразу несколько областей. Из них сохранятся только Туркестанское и Восточно-Сибирское. Охранные отделения были влиты в губернские жандармские управления. Так прямо накануне войны было ликвидировано наиболее продвинутое звено политического сыска, а действующие – заметно ослаблены. Так, Джунковский добился увольнения многоопытного начальника Петербургского охранного отделения Михаила фон Котена, несмотря на мольбы градоначальника Драчевского, который сомневался в способности обеспечить без него безопасность в столице. Накануне революции этот самый крупный орган политического розыска в России, который располагался в принадлежавшем принцу Ольденбургскому особняке на Мытнинской набережной, насчитывал около 600 служащих.
Еще более далеко идущие последствия для судьбы России имел циркуляр Джунковского, который запрещал спецслужбам проявлять любой интерес к средним учебным заведениям и внутренним делам армии, создавать секретную агентуру в воинских частях. «Как раз в то время, когда началась война и революционные агитаторы стали особое внимание уделять армии и использовать малейшую возможность воздействовать на солдатские умы своей разлагающей пропагандой, военные власти, испытывая недостаток опыта, были практически беспомощны перед лицом вражеской агитации и пропаганды, – писал Васильев. – …Генерал Джунковский сделал большую ошибку, положившись на заверение Ставки, что он может совершенно спокойно предоставить политическое наблюдение в войсках армейским офицерам»[295]. Не только кому-то, но даже самим себе офицеры отказывались признаться, что во вверенных им подразделениях возможна крамола. «После ухода с поста Джунковского новый товарищ министра внутренних дел, понимавший весь вред сказанного циркуляра, возбудил вопрос об его отмене, – не скрывал своего негодования сменивший фон Котена в столице в 1915 году Константин Глобачев. – Но, видимо, уже было поздно; комиссия, назначенная для обсуждения этого вопроса, его провалила большинством голосов от армии»[296]. Таким образом, в годы Первой мировой войны спецслужбы не имели права работать и не работали в Вооруженных силах!
Война добавит других функций спецслужбам. На них дополнительно ляжет борьба со шпионажем, а также, как писал
Мартынов А.П. Моя служба в отдельном корпусе жандармов. С. 316.
Джунковский В.Ф. Воспоминания. Т. 1. М., 1997. С. 217–218.
Глобачев К.И. Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения. М., 2009. С. 94–95.
Васильев А.Т. Охрана: русская секретная полиция. С. 404.
