сейчас, – продолжала донья Клара, – можешь себе представить? После десяти лет молчания! Конечно, она расстроена. Мы прожили здесь столько лет и ни разу не получили приглашения, словно бедные родственники или обуза, от которой решили избавиться. Лишь Каррильо счел нужным присылать нам обещанное содержание, и даже он, Принц Церкви, не в состоянии выбить золото из казны. И вообще, если бы не скотина и урожай, мы бы умерли с голоду. Посмотри вокруг. Нам нужны новые гобелены, ковры на пол, не говоря уже об одежде. Его величество король об этом осведомлен. Он знает, что двое детей не могут питаться одним лишь святым духом и надеждой.
В ее горячности не было ничего необычного; собственно, жалобы на нашу бедность я слышала столь часто, что почти перестала обращать на них внимание. И тем не менее с моих глаз вдруг словно сошла пелена, я увидела покрытые пятнами плесени и выцветшими портьерами стены, покоробившиеся половицы и разваливающуюся мебель, будто в убогом деревенском доме, а не в жилище вдовствующей королевы Кастилии и ее детей.
И все же это был мой дом, единственный, который я знала. Я содрогнулась, внезапно вспомнив одетые в бархат фигуры, промелькнувшие в мимолетном видении на гребне горы. Похоже, я не забыла тот далекий королевский двор, где когда-то жила моя семья…
Как жаль, что я не могу сейчас сходить в часовню – немного побыть одной и подумать. Несмотря на холод и аскетический вид, часовня всегда давала мне утешение в трудную минуту: достаточно было преклонить колени и сложить руки, чтобы обрести покой и сосредоточиться, даже если мне не хватало сил по-настоящему помолиться.
– Ты должна пойти к ней, – сказала донья Клара.
Мысленно вздохнув, я кивнула и направилась вместе с Беатрис через зал к лестнице, что вела на второй этаж. На площадке мы встретили старшую фрейлину моей матери, донью Эльвиру. Та сидела на табурете, но, увидев нас, поспешно встала.
– О Изабелла, дитя мое! – Она прижала ко рту покрытую коричневыми пятнами руку, едва сдерживая слезы.
У бедной доньи Эльвиры всегда были глаза на мокром месте; я никогда еще не встречала женщину, которая плакала столь обильно и часто, как она.
Я коснулась ее худого плеча, успокаивая. Преданная служанка приехала из Португалии вместе с моей матерью и оставалась рядом с ней во времена всех испытаний, но, как справиться с мучившими королеву припадками, она не ведала до сих пор. На самом деле в замке этого не знал никто, кроме меня.
– Не волнуйтесь, – мягко сказала я.
Эльвира вытерла слезы с морщинистых щек:
– Когда пришло письмо… пресвятая дева, тебе надо было ее видеть. Она просто обезумела, кричала и плакала. О, это было ужасно! А потом она… она захлопнула дверь и никого не подпускала, даже меня. Я умоляла ее выпить отвар, чтобы отдохнуть и успокоиться, пока ты не вернешься, но она приказала мне уйти. Сказала, что никто, кроме самого Господа, теперь не может ей помочь.
– Я о ней позабочусь, – пообещала я. – Идите приготовьте еще отвара. Только прежде, чем его принести, немного подождите.
Я снова
