его на вешалку. Расстегнул воротничок рубашки. Накинул пиджак на руку. Попрощался со всеми и быстро вышел из филиала. На улице вздохнул наконец глубоко. Ступил несколько шагов – и почувствовал легкость, захотелось бежать и даже лететь. Автоматически он пошел в сторону железной дороги. Невдалеке от нее был небольшой ручей с черной, как смоль, водой, несущей с собой ил и грязь. Рядом с ручьем к железной дороге склонился старый ясень с перекрученными ветвями без коры. Несколько мальчишек, закатав штаны на бедра, бродили в воде ручья, отыскивая монетку или бусину, или еще какие-нибудь потерянные вещи. Мальчишки были черные и худые, на груди и меж коротких волос головы у них блестел пот. Исмаил прошел мимо них. Дошел до будки стрелочника. Старик был на месте. Сидел в своей будке на лежанке и смотрел в окно. Исмаил проследил за его взглядом: старик наблюдал за вороной, взгромоздившейся на ветку ясеня, и за мальчишками, возившимися в иле и грязи ручья.
– Салям.
Тот повернулся и смотрел на Исмаила. Вначале не узнал его. Потом удивленно спросил:
– А где же галстук ваш?
– Оставил его в сейфе банка.
– Хорошо сделали, там он не пропадет.
– Да, еще и интерес набежит.
– Что?
– Так, ничего.
– Слава Аллаху, вы – господин с перцем.
– Как скажете. Это вы мне утром перца подсыпали. А я сейчас зашел спросить, как ваши часы – идут?
Стрелочник посмотрел на часы и сказал:
– Работают, я их завел.
– Для того и зашел, чтобы спросить.
– Пожалте чайку!
– Спасибо, я пойду.
И он вышел из будки. В конце железнодорожных путей солнце опускалось в клубы пыли и дыма. Он пошел в ту сторону. Пошел сперва по шпалам, ступая на одну шпалу за другой, правой ногой, левой, правой, левой – не пропуская ни одной. Шел и считал. Смотрел под ноги. И быстро-быстро переступал, стараясь не пропустить ни одной шпалы, словно он считал купюры. Досчитал до тысячи. Утомился. Из-за того, что все время смотрел под ноги, голова кружилась. Больше он не считал. Поднял голову. Ручей, полный ила и грязи, все так же тек неподалеку от рельс. Тут и там его закрывал тростник или высокая дикая трава. Порой он встречался взглядом с удивленным прохожим, идущим ему навстречу между двумя рельсовыми путями. Они исподлобья смотрели друг на друга и расходились, каждый своей дорогой.
Исмаил решил пойти по самому рельсу. Идти по тонкой и гладкой стальной полосе было тяжело, особенно в этих туфлях с новыми скользкими подошвами. Он пытался идти по правому от себя рельсу, но не удержать было равновесия. Он перекидывал с места на место пиджак, который нес на руке, извивался всем телом, но одна нога все время срывалась. Чуть позже он понял, как держать равновесие, и двинулся вперед. Дальше одного шага от себя он ничего не видел. Старался не упасть с рельса. Говорил себе: если упаду, сгорю. А я не хочу гореть! Опустив голову, он с трудом, но упорно двигался вперед. Гореть не хотелось. Хотелось
