Харири так смеялся, что слезы выступили, потом сказал:
– Хедаяти, ты с таким голосом должен был оперным певцом стать. Жаль, что тебя не открыли!
Хедаяти, замолчав, откинулся на подголовник сиденья. Исмаил смотрел на его голову, большую и бесформенную. Она напоминала тыкву – была с каштановыми редкими волосами и с кожей в пятнышках, шишечках и с капельками пота, выступившими на ней. От Хедаяти шел запах, резкий и тошнотворный. Исмаил, передвинувшись, сел позади кресла водителя и в зеркале нашел лицо Харири, внимательно следящего за дорогой. Он быстро гнал машину. Хедаяти проснулся от сильного ветра. Протяжно зевнул.
– Харири, душа моя, далеко еще ехать?
– Уже недалеко.
– У меня есть время спеть одну песню?
– Пой, дорогой Хедаяти, пой столько песен, сколько душе твоей угодно!
Хедаяти начал петь. Тут было все, от новомодных шлягеров до старинных песен. Он из каждой выхватывал одну строку или куплет, потом бросал. Пел он кое-как и без всякого смысла. Харири через зеркало посмотрел на Исмаила и засмеялся. Прошло несколько минут. Хедаяти замолк.
– Харири, душа моя, еще не приехали?
– Нет, еще не приехали.
– А-а-ах! До чего длинная эта дорога – как подштанники моей бабушки, сколько ни тяни, еще столько же останется. От того конца до этого – ух, растянули!.. – потом он обернулся на Исмаила и сказал: – Ага, а я и забыл. Ну-ка иди сюда, работа есть тебе.
– Какая работа?
– У меня бабушка вдова – женись на ней. Ни приданого не возьмет, ни калыма не надо, ни расходов на свадьбу. Все для тебя абсолютно бесплатно, прямо завтра идем и оформим все. И в добрый час! Если согласен, то по рукам! – и он протянул свою белую мясистую руку. – Соглашайся – не пожалеешь. Расходы на регистрацию тоже за мной, не хочу, чтобы ты бросал деньги на ветер.
Исмаил рассмеялся и пожал ему руку.
– Господин Хедаяти, так дела не делают, вы меня врасплох застали. Да что там, потрясли. Разрешите, я подумаю и позже отвечу.
– А о чем тут думать? Брачный договор подписывай – и вперед. Вон посмотри на Харири: тощий, как жердь, не поймешь, в чем душа держится, и с такими мощами взял себе двух жен. Одну ночь с одной, другую с другой. Я последнее время опасаюсь, что они ничего от него не оставят. Но выкладывается он изо всех сил. А ты боишься с одной старушкой не совладать. Эх, паренек, доколе будешь спать один? И красавец ты, и положительный, профессия есть и кусок хлеба – значит, все у тебя есть. Так чего ждешь? Подписывай – и работай себе.
Харири, хмурясь, спросил:
– Речь уважаемого подошла к концу?
– Как видишь, подошла!
– Твои расчеты какое отношение имеют к моей семье? Если есть желание, сам возьми еще жену. Если на то пошло, вместо одной трех возьми, а зачем, если уж мне позволено будет высказаться, тыкать мне в глаза моей семьей?
– Я не хотел, Харири, душа моя, ты ведь все по шариату делаешь. Да нарастет мясо на костях твоих. Теперь скажи мне, далеко еще ехать?
