хотя это не очень сложная цель.
– Но вы все-таки один раз промахнулись, Бета, – съехидничал Стив.
Она промолчала, чуть улыбнувшись в ответ. Я вскоре заметил, что она часто отвечает на мелкие пустяки не словами, а легкой полуулыбкой или едва заметным кивком головы.
– Неплохо, совсем неплохо, капитан, – безразличным тоном произнес в мой адрес доктор, доставая из жилетного кармана часы. – Пора, однако же, к чаю, а перед этим я хотел бы посмотреть сэра Джона.
Он повернулся и, не дожидаясь остальных, пошел к замку. Не зная кому отдать наган, я неопределенно поводил им в воздухе.
– Давайте, – Джеральд протянул руку, – это мой.
Оружие, я сразу заметил, было совсем новеньким.
Попав в большую, по-видимому, центральную залу замка, я скоро обратил внимание на один из многочисленных развешанных по стенам портретов – портрет Оливера Кромвеля.
Совсем небольшой по размеру.
Кромвель в начале своей легендарной биографии не очень-то любил парадность, и здесь он был изображен в простой белой с небольшой кружевной отделкой рубахе с широким воротом. Со спокойным и даже на первый взгляд безразличным выражением лица. Хотя приглядевшись, можно было усомниться в этом безразличии. Скорее, в его облике угадывалась покорность року, готовность делать все до конца, как это и отвечало его религиозным и гражданским понятиям. И этим создавался образ обманчивого спокойствия.
– Вам нравится этот портрет? – услышал я вдруг приятный негромкий голос и, оборотясь, увидел спускающегося по лестнице с галереи второго этажа пожилого джентльмена.
– Сэр Джон Холборн, – представился он, сходя с последней ступеньки и направляясь ко мне. – А вы, я ведь не ошибаюсь, капитан Дастингс? Джеральд рассказывал мне о вас.
Я молча поклонился.
– Этот портрет, – сэр Джон на секунду замолк, глядя на великого англичанина, – был подарен моему предку самим Кромвелем в первую годовщину победы в знаменитой Престонской битве. Наш род со своим войском защищал тогда левый фланг и не позволил коварным шотландцам высадить морской десант в тыл Кромвелю. Это очень многое решило, может быть, даже все…
Он задумчиво приумолк, а я, пользуясь этой паузой, получше рассмотрел его лицо.
Сэр Джон несомненно не был стар, видимо, его не следовало бы даже называть пожилым человеком, но выглядел он так, как будто жизнь задалась целью выжать из него все силы и укоротить, насколько возможно, положенный век. Сохранив еще в изрядном количестве волосы, он был почти седым. Причем той старческой сединой, которая делает волосы слишком мягкими и малопослушными. Они были клочковато взъерошены, и он, видимо, уже по привычке, а не для приведения в порядок, часто поправлял и приглаживал их. Лицо у него было бледное, отечное, но с очень подвижными глазами и с беспокойным болезненным блеском, который, во всяком случае поначалу, неприятно действовал на меня.
– Вы, я вижу, уже познакомились, –
