Приглядевшись с близкого расстояния, я понял, что это фонарные столбы.
– Зачем ты перевозишь фонарные столбы?
Пакистанец Шаукат промолчал.
Ответ на свой вопрос я получил позднее. Из Пакистана приезжали в Афганистан воровать – красть все, что только можно украсть. Фонарные столбы, например. Приезжали на грузовиках, валили столбы на землю и перевозили за границу, чтобы использовать самим или перепродать, вот так. Но тогда для нас было важно только то, что у нас появилась хорошая попутка, вернее, даже не хорошая, а великолепная, потому что пакистанские грузовики на границе проверяют реже.
Поездка была долгой, даже не описать, насколько долгой: часы среди гор, тряска, камни, тряска, шатры, маленькие базары и опять тряска. Облака. В какой-то момент – уже в темноте – пакистанец Шаукат остановился поесть; вышел он один, нам лучше не высовываться. На всякий случай, сказал он. Шаукат принес нам какие-то мясные объедки, и мы снова тронулись в путь, ветер свистел в окне, стекло опущено на два пальца, чтобы пропускать хоть сколько-то воздуха, но как можно меньше пыли. Обозревая пейзаж по сторонам от машины я, помнится, думал об отце: он тоже водил грузовик.
Но у него все было по-другому. Ему пришлось.
Отца я так и буду называть – “отец”. Даже если его уже нет. Потому что его уже нет. И я расскажу его историю, хотя могу ее рассказать только так, как рассказывали ее мне, поэтому я не очень-то в нее верю. Суть в том, что пуштуны заставили его – и не только его, но и многих других хазарейских мужчин из нашей провинции – ездить в Иран и обратно на грузовиках и закупать товары для их магазинов: одеяла, ткани или какие-то тонкие матрасы из губки, непонятно зачем нужные. Дело в том, что жители Ирана – шииты, как и мы, хазара, а пуштуны – сунниты, а отношения между братьями по вере, как известно, лучше; к тому же пуштуны не говорят на персидском языке, а мы его немного понимаем.
Чтобы принудить отца, они сказали ему: если ты не поедешь в Иран за товаром для нас, мы убьем твою семью; если ты сбежишь с товаром, мы убьем твою семью; если по прибытии окажется, что чего-то не хватает или товар испорчен, мы убьем твою семью; если ты попытаешься нас обмануть, мы убьем твою семью. В общем, если что-то пойдет не так, мы убьем твою семью. По-моему, это не лучший способ вести дела.
Мне было лет шесть, когда мой отец погиб.
Вроде бы в горах шайка бандитов напала на его грузовик, и отца убили. Когда пуштуны узнали, что на грузовик моего отца напали и похитили весь товар, они пришли к моим родным и сказали, что он остался им должен, что их товар пропал и теперь мы должны возместить его стоимость.
Сначала они пошли к моему дяде, брату отца. Они сказали ему, что теперь он отвечает за все и должен компенсировать им убытки. Мой дядя какое-то время пытался решить эту проблему, разделить поля или продать их, но у него ничего не вышло. А потом однажды он заявил, что у него не получается возместить убытки и вообще это не его дело, ведь у него своя семья, о которой нужно заботиться – и это, кстати, была чистая
