шестом этаже, от любопытства не осталось и следа. Они склонились над постелью пациента, наблюдая невыносимые страдания этого мужчины, который обильно потел и явно испытывал мучительную боль. Как он попал сюда, Чель, разумеется, понятия не имела, но умереть в чужом краю, вдали от семьи и родного дома – такой судьбы врагу не пожелаешь.
– Нам необходимо выяснить, как его зовут, каким образом он здесь оказался, давно ли в США и долго ли уже болеет, – объясняла Тэйн. – И получить любую другую информацию, которой он с вами поделится. Каждая мелочь может оказаться важной.
Чель снова посмотрела на пациента.
– Чаки’й, и ячи… – с трудом пробормотал он на к’виче.
– Мы можем дать ему немного воды? – спросила Чель.
Тэйн указала на стоявшую у изголовья постели капельницу:
– Его организм и без того насквозь сейчас пропитан жидкостью.
– Но он говорит, что хочет пить.
Доктор взяла с тумбочки Джона Доу графин, наполнила его водой из крана над раковиной, а потом перелила часть содержимого в чашку. Он вцепился в нее обеими руками и мгновенно опорожнил.
– К нему не опасно подходить близко? – спросила Чель.
– Так его болезнь не передается, – заверила ее Тэйн. – Она переносится с испорченным мясом. А маски мы надели потому, что боимся заразить чем-нибудь его самого, ведь его организм слишком ослаблен, чтобы защищаться.
Чель поправила завязки на своей маске и подошла еще ближе. Первый вывод напрашивался сам собой: этот человек не был торговцем, потому что майя, продававшие сувениры туристам вдоль дорог в Гватемале, быстро начинали говорить по-испански. На нем отсутствовали татуировки и пирсинг, что выдавало бы в нем шамана или жреца. Но вот руки его покрывали жесткие мозоли, а на больших пальцах кожа даже потрескалась от костяшек до самых ногтей. Это указывало на привычку орудовать мачете. Аборигены, конечно же, использовали этот инструмент для расчистки полей под посевы, но он же служил мародерам, чтобы прокладывать в джунглях тропы к неизвестным и затерянным руинам.
Неужели перед ней лежал сейчас человек, который первым обнаружил рукопись?
– Хорошо, давайте начнем с его имени, – сказала Тэйн.
– Как называют твою семью, брат? – спросила Чель. – Моя фамилия – Ману. При рождении мне дали имя Чель. Как зовут тебя?
– Рапапем Волси, – хрипло прошептал он.
Рапапем означало «полет». Волси же была вполне распространенная фамилия.
Судя по произношению гласных, Чель посчитала, что родом он откуда-то с юга Петена.
– Моя семья жила прежде в Эль Петене, – сказала она. – А твоя?
Волси не ответил. Чель задала этот же вопрос в разных формах, но больной отмалчивался.
– Спросите, когда он прибыл в США? – торопила Тэйн.
Чель перевела и на этот раз получила четкий ответ:
