на тридцать выше, и, чтобы отвечать взглядом на взгляд, Чель приходилось тянуть шею. Именно это ей нравилось когда-то в Патрике – по сравнению с другими белыми мужчинами он не отличался высоким ростом.
– Мне нужно, чтобы вы заставили его основательно покопаться в памяти, – попросил Стэнтон.
– Сделаю все, что в моих силах.
– Он упоминал, зачем приехал сюда? Ему нужна работа?
– Нет, – солгала она. – Он часто замыкался в себе или терял сознание. Под конец он вообще почти перестал отвечать на мои вопросы.
Стэнтон понимающе кивнул.
– Люди на такой стадии бессонницы поминутно могут отключаться, – сказал Стэнтон, возвращаясь в палату. – Давайте попробуем применить к нему другой метод.
Волси лежал с закрытыми глазами, его дыхание было тяжелым и прерывистым. Чель теперь опасалась, как он прореагирует на ее вторичное появление, и на долю секунды у нее возник соблазн выложить доктору всю правду – рассказать о кодексе и связи с ним Волси.
Но она не сделала этого. Несмотря на все страдания Волси, она не могла допустить, чтобы офицеры ИТС и начальство в музее Гетти узнали о случившемся. Возникала совершенно неприемлемая перспектива одновременно потерять и кодекс, и все результаты своих многолетних трудов.
– Сталкиваясь с болезнью Альцгеймера, мы поняли, что пациенты с подобными нарушениями мозговой деятельности порой лучше отвечают на самые элементарные вопросы, вызывающие простейшие воспоминания, – сказал Стэнтон. – При этом важно продвигаться вперед шаг за шагом, чтобы переход от одного вопроса к другому казался естественным.
Волси открыл глаза и посмотрел на Стэнтона, прежде чем перевел взгляд на Чель. Она ожидала встретить в нем враждебность. Но не заметила ничего подобного.
– Начните с имени, – распорядился Стэнтон.
– Но нам уже известно, как его зовут.
– Вот именно. Поэтому просто скажите ему: «Ваша фамилия Волси».
Чель обратилась к больному:
– А би’ Волси.
Когда же тот никак не прореагировал, повторила:
– А би’ Волси.
– Ну би’ Волси, – отозвался он после паузы. «Моя фамилия Волси». В его голосе не слышалось ни нотки враждебности. Казалось, он напрочь забыл об истории с «Фратернидад».
– Он меня понял, – прошептала Чель.
– Теперь спросите: ваши родители тоже зовут вас Волси?
– Родители прозвали меня Отважным.
– Не останавливайтесь, – сказал Стэнтон. – Спросите почему.
И она продолжила, иногда повторяя вопросы несколько раз, но при этом с удивлением наблюдая, как взгляд Волси постепенно проясняется, а внимание делается более сфокусированным.
– Почему они прозвали вас Отважным?
– Потому что у меня всегда хватало смелости сделать то, чего не
