или пятыми степенями!
Класс дружно поддержал Кузьмина.
Олег Павлович молчал, загадочно улыбаясь краешками тонких губ, как настоящий Чингачгук.
– И вообще, мне кажется, Ферма был не прав, – брякнул Митя Соболев, который изо всех сил старался произвести на Олега Павловича хорошее впечатление, – такие числа наверняка есть. Ну… они просто должны быть, правда? Для n = 2 они же есть!
– Точняк, – уверенно заявил Кузьмин. – Должны быть. Так что теорему Ферма проще не доказать, а наоборот… опрова… опрово…
– Опровергнуть, – мягко подсказал Олег Павлович.
– Ну да, вот я и говорю! А что будет тому, кто это… опровергнет?
– Ну, Нобелевскую премию по математике, к сожалению, не дают, – вкрадчиво отозвался Олег Павлович, – но можно получить Золотую медаль Филдса и сто тысяч евро. А от меня лично – пятерку за год по алгебре.
– Ух ты! Пятерку за год! По алгебре! Обещаете?!
Екатерина Сергеевна последовала советам подруг по Клубу, но, разумеется, не полностью, а частично. Вместо светлых волос, чулок в сеточку и мини-юбки она пришла в школу в новых духах.
Их тонкий, нежный, напоминающий японские ирисы аромат был едва заметен среди волн бодрого, энергичного и напористого учительского запаха. И все же кое-кто почувствовал его и проводил Екатерину Сергеевну озадаченным взглядом.
К сожалению, Олег Павлович ничего не заметил. Ни на большой перемене, когда Екатерина Сергеевна зашла в кабинет математики, чтобы окончательно выяснить оценки 7-го «Б» за вторую четверть, ни после, на педсовете, где она специально села поближе к нему – не рядом, разумеется, за одну парту, а по соседству, через проход.
Олег Павлович вообще никого и ничего на педсовете не замечал. Перед ним на столе лежал одинокий лист бумаги, испещренный непонятными символами, и остро оточенный карандаш. Время от времени Олег Павлович принимался крутить карандаш тонкими длинными пальцами. На бледное чело математика под черными индейскими волосами набегала задумчивая складка. Аквамариновые глаза лучились фанатическим блеском.
Вот оно, с благоговением думала Екатерина Сергеевна. Вот он, путь к его сердцу! Какая жалость, что она ничего, ровнешенько ничего не смыслит в высшей математике!
От горестных размышлений Екатерину Сергеевну отвлек завибрировавший в кармане мобильный телефон. Екатерина Сергеевна выскользнула из-за парты, пробормотала извинения и на цыпочках побежала в коридор.
– У меня для тебя кое-что есть, – услыхала она в трубке голос Лилии Бенедиктовны, – приходи в Клуб. Прямо сейчас.
Екатерина Сергеевна колебалась ровно полминуты.
Раз Лилия сказала – прямо сейчас, – значит, надо идти.
От школы до Клуба пешком идти пятнадцать минут, а если очень постараться, то и все десять. Десять минут туда, пять минут там, десять обратно. Через полчаса она вернется и, как ни в чем не бывало, займет свое место. К тому времени директор кончит свое выступление насчет
