дурных новостей, но, мне кажется, ты должен быть в курсе, – Шу как-то замялся, сделал неопределенный жест рукой. – У нас с Ксандром был поставщик ампулок, нелегальный, конечно, но его поймали, перекрыли канал, а в последний раз там была облава, еле ноги унес. В общем, у нас на троих осталось полторы дозы. Моранцы установили запрет на экспорт. Виго тёртый калач, а мне и Ксафе несладко.
– Троих мне не снести. Вся надежда, что Вика что-нибудь придумает. А, Вик? Помоги братьям.
Ди уже открыл глаза и со скрипом отвечал на вопросы. Если бы не яркий румянец на скулах, он бы не отличался от крахмальной белизны подушек, но он нисколько не был мрачен. Смеяться мешала боль, захватившая всю левую половину груди, по диагонали – от ключицы и до поясницы и отдававшаяся в ногу.
Вика, бледно-зеленая в пупырышку, только что ни светилась от яростной жадности, тихо причитала на шипящем языке Сумеречья:
– Сбежать от меня удумал?! Прибью душу к телу медными гвоздями – будешь как жук на булавках. А если этот цирк – чтоб красными нитями притянуть к себе еще и мастера Базилио, – твои потуги даже жалости не вызовут. Ты ему БЭЗразличен – и это лучшее. Хуже – если ненавистен.
– Учи ученого. Рукоплещи себе: размазала меня по нижней границе жизни.
– Я что-то слышала про дивную флору, цветущую под арктурианским солнцем. Это очень продвинутая форма жизни, строго говоря, она не похожа ни на что земное, и они неразумны в том качестве, как понимают разум люди. Но для нас они – находка, их внутренне содержимое идентично составу людской крови. Только путь далёк и опасен. Мне понадобятся двое с половиной суток на дорогу туда. Эти милые деревца-рогульки не потерпят такого обхождения. Я думаю, стОит обсудить вопрос об интродукции этой расы где-нибудь поближе.
– Ты собралась купить целую планету? И засадить её чужеродными объектами? Да тебя на смех подымут. И где, где?
– Ну, я уже веду переговоры в системе Сердце Карла. Если не выгорит – кажется, мои идеи интересуют сириусян. Срок – неделя. Потерпите. Зато потом, железно, горя знать не будете.
***
Одна неделя, а далась тяжело.
Ксандр совсем занемог. Спал с лица, пострашнел, отощал, по частям разваливается, *баный киборг. Послали его в поликлинику. Вы представляете себе?! Это чудо идёт по зеленым коридорам в синих бахилах поверх великолепных замшевых туфлей, брюки в тоненькую полоску из дорогого материала, парфюм табачно-кофейный и кипенно-белый джемпер с тремя золотыми пуговками. Лысина, конечно, куда деваться, очочки темные носит и легкая небритость. Отстоял три очереди, никому не хамил, получил талон – никому не хамил, две дюжие бабищи с трудом выдоили из его пальца пол-трубочки, а вену вообще не нашли.
Бэз справился о здоровье Ксандра Заможского, к которому питал робкую симпатию. Вместо ответа Ди хитро улыбнулся, покосившись на дверь – изысканный и тихий пожаловал Ксандр.
– Лучше легкая смерть, чем классическая советская медицина.
– Да,
