Арбокора обожали ван-Гайзермейстера и с нескрываемым презрением относились к Регентскому Совету. И Совет этот попал в безвыходную ситуацию. Попробовал бы он не согласиться с созревшей в армии идеей навести железной рукой дисциплину в соседнем Амиране, вот интересно, что бы тогда с ним стало? Но Совет проявил благоразумие, не стал кочевряжиться, утвердил статью расходов на подготовку и проведение Операции по наведению порядка, прекрасно понимая при этом, что вернувшийся с триумфом ван-Гайзермейстер, скорее всего, тихо отстранит малолетнего короля, и сам займет престол. И никто ничего не скажет. Так и будет! Пожалуй, единственная надежда у этих кретинов была на неизбежные во время войны случайности. В конце-концов у самого-то Шварцебаппера трое братьев, все, между прочим, старшие, вот так и не дожили до того времени, когда освободился отцовский трон. Вот Шварцебаппер его и занял, пропустив по малолетству прекрасную возможность со славой погибнуть в бою или от какой-нибудь хвори, что порой выкашивала больше солдат, чем мечи и стрелы.
И все это понимали, и сам ван-Гайзермейстер, и последний обозник в его войске, что целью похода является отнюдь не Амиран – кому он сдался? – а корона Арбокора. Корона на правильной голове, той, которая больше всех прочих годится для ношения столь тяжелого головного убора.
***
Похоже, воины султана, эти отчаянные головорезы, бесстрашные, беспощадные и молниеносные, сами были в растерянности, пытаясь понять, с чем столкнулись, и выработать какую-то тактику. Они думали об этом на ходу, преследуя войско Бенедикта. Они пока просто шли по пятам на разумном удалении, изредка пробуя в мелких стычках арьергард, состоящий из «бессмертных». Наскакивали, неизменно теряли несколько человек, и отходили. Они, если можно так сказать, экспериментировали. То, что они одержали победу в первом сражении, не обманывало командование. Победа далась слишком большой кровью. Так побеждать не годилось, такой победе просто некому будет радоваться. Надо было что-то придумать, чем они и заняты были все это время, а пока – шли, забыв о первоначальном плане проникновения, забыв о другом враге – арбокорцах, шли туда, куда вел их отступающий Бенедикт, возможно, заманивающий их в ловушку. Эту опасность они тоже понимали, но любопытство было сильнее. Это уходящее от них войско таило в себе какую-то тайну, овладение которой, похоже, могло подарить больше, чем просто трофеи, снятые с трупа и без того умирающего врага, она, эта тайна, могла дать власть над миром.
2
На ночь ледерландское воинство расположилось вокруг стоявшего возле дороги, что совершенно естественно, постоялого двора. Ненормально было то, что рядом никакого села не было. Один он тут оживлял окрестные пустоши, не считая еще двух домиков, в которых, видимо, жили хозяин с прислугой. Все это стояло пустое, заколоченное, брошенное – отдирай доски, да вселяйся, кто хочешь. Вот и вселились.
На втором этаже, как обычно, было несколько комнат, предназначенных для ночлега. Там даже кровати
