Его товарищей всех подчистую вырезали, а его не добили, проглядели. Хотя, если бы не я, то он там бы и помер все равно. Рана-то была нешуточная, и крови он много уже потерял.
Он помолчал, вспоминая, как оно там было, и думая, что из этого стоит рассказывать, а что и нет.
– Одним словом, спас я его. Дотащил как-то до их казарм. Он выжил. И оказался неплохим человеком. Отдал меня в учебу – уже настоящую. Потом – училище. Взяли, опять же по его рекомендации. К тому же мне ведь медаль дали за его спасение, представляешь? До сих пор где-то у меня дома лежит. Моя первая! Ну, а с медалью-то… Так что пошло у меня дело. И вот, насчет женитьбы. Выбился я в люди. Общаться стал с дворянством, с аристократами, и, понимаешь, брать в жены простолюдинку мне уже было как-то не с руки. С нею-то меня бы уже в гости никто приглашать бы не стал. Я-то сам, вроде как свой стал, а она бы… Но, в то же время, свой-то свой, а свою дочку за меня никто бы не выдал. Даже разговору такого быть не могло, это же такой скандал был бы – что ты!
– Да, я представляю, – задумчиво сказала Принципия, – у нас тоже похожий случай был. Я, правда, еще маленькая была, но разговоры-то были, я их слышала и запомнила. Фрейлина одна сошлась с конюхом. Говорят, хотели пожениться. И куда-то ее отослали, не помню, то ли в монастырь, то ли в какое-то имение каких-то наших дальних родственников. А с ним что – даже не знаю. Не стало парня, и все.
***
Те, кому не хватило места в маленьких домиках – а таких было большинство, устроились вокруг. Разбились человек по пять, по шесть, разожгли костерок, вскипятили воды в котелке, сварили кашу из припасенного пшена, поужинали, выкурили по трубочке под неспешный треп, да и завалились спать, доверив свою жизнь часовым, расставленным по периметру лагеря. Кто-то, свернувшись калачиком, и придавив ухом вещевой мешок уже спал, укрывшись плащом, кто-то, заложив руки под затылок, бессонно пялился в темное пустое пространство над собой. Там, далеко, все было так же как и внизу, как и везде. Там шла своя война, там свое, небесное воинство расположилось на ночевку, и их костры горели в вышине, словно отражение тех, что горели тут. Одни ярче, другие, видать, уже затухали. Там, возле них, уже, наверное, все уснули, и некому было подбросить веток в умирающее пламя.
Там, невидимый и неслышимый, на долю секунды загораживая крыльями звезды, несся темный дракон. Он миновал скопление огней внизу. Он знал, что это такое, они его не интересовали. Сейчас он отлетит подальше, высмотрит стадо оленей у речки, поужинает, и полетит дальше, в поисках таких же огней, но уже чужих.
Он будет летать всю ночь. Ангел-хранитель, дракон-разведчик. Несуществующий и невозможный сказочный крылатый змей по имени Пафнутий.
***
– Ночью наш дракон видел скопление огней. Похоже на войско, – сказала Принципия своей царственной сестре за завтраком.
– Вот как? – Сердеция вежливо улыбнулась, и, положив вилку на стол, взглянула на Принципию. – А что за войско, он не разглядел?
– Нет. Но я попросила нашего мага, Ленни, он полетел туда. Скоро вернется и все расскажет.
***
Арбокорское
