вечность – это вот, после чего она теперь лежала в блаженном бессилье, совсем не вызывало никакого стыда. Может быть, потому, что в этой комнатушке не было зеркал?
Конечно, они не так сразу молча завалились в койку. Они, оставшись тут, наедине, долго просто говорили. О разном, но, в основном, конечно, о себе. Алеф рассказал, как впервые увидел ее, и она честно пыталась вспомнить, видела ли тогда его. Не вспомнила. Да, наверное, и не видела.
Рядом сопел на соломенной же подстилке маленький Геркуланий. Он был молодец, он не стал мешать им. Спал себе, и спал. И благодарная мать встала и подошла к нему, опустилась на колени и тихо прикоснулась губами к его лбу. Она словно просила у него прощения. И он улыбнулся. Он простил ее. А больше-то ее благословить было и некому. Не сестре же, которая ночевала тут же, в соседних покоях, и чей крик иногда доносился до них с Алефом через стенку. Похоже, ей тоже было хорошо, и она тоже не нуждалась ни в чьих благословениях и ни в чьем разрешении.
– Сколько тебе лет? – Спросила Принципия.
Она легла и вновь прижалась к Алефу. Так лежать было приятно, и почему-то совсем не хотелось спать.
– Сорок восемь.
– Ничего себе, – лениво удивилась Принципия, – да ты мне в отцы годишься. Ты мне казался моложе.
– Наверное, это потому что я мало пью. Просто хорошее здоровье.
– У тебя, наверное, было много женщин…
– С чего ты взяла?
– Ну, просто… за столько лет. Да и вообще…
– Были, конечно. Но не больше, чем у других. Я, вообще-то… – он замялся в некотором смущении, – ну, я не бабник. Если ты понимаешь…
Принципия кивнула. Уж столько-то она понимала, что бы он там про нее не думал.
– Ты женат?
– Нет.
– Почему? Ты должен нравиться женщинам. Прости за любопытство. Можешь не отвечать. Возможно это какая-нибудь печальная история?
– Да нет, все гораздо проще. Я, видишь ли, не из аристократии. Мой отец был простым шорником в городишке в Хорошании. Ну, ты знаешь, очень глухие места. Отец был неграмотным, а меня взялся учить наш приходский священник. Выучил кое-чему, а потом оказалось, что он хочет от меня… ну, видимо, в качестве благодарности, еще кое-чего, ты понимаешь?..
– Не совсем. Чего он мог от тебя хотеть?
Алеф приподнялся и взглянул в широко открытые глаза Принципии. Похоже, она и в самом деле ничего не понимала. Ну что ж, это даже хорошо. Такая чистая девочка. И как же ей сказать?..
– Видишь ли, есть мужчины, которые любят мальчиков.
– Любят мальчиков? Ну и что? Если мальчик хороший…
– Ты не поняла. Они их любят, как женщин.
Принципия молчала, но недоумение, написанное на ее лице, говорило само за себя. Эта сторона жизни была ей совсем неизвестна.
– Ну, вот, смотри… вот то, что у нас с тобой
