какой-то «матери» и её детях. Или наших детях – я не слушал. Мне куда важнее было выжить в эти морозы, сами понимаете, господин чудовище, – оправдывался нищий, поднятый за ногу огромной лапой Уэльта.
– Этого слишком мало для того, чтобы выкупить свою жалкую жизнь тому, кто грабит людей, – возразил монстр.
– Я не граблю, господин монстр. Они сами мне дают их. Я прошу милостыню.
– Они дают тебе на хлеб, а ты покупаешь бутылку.
– Больше никогда не буду – честное слово, – заплакал пьяница.
Уэльт прищурил глаза. Он знал, что пройдёт от силы несколько дней, и нищий примется за своё. Но в тот момент в словах его не было лжи – он и правда верил, что исправится, если ему даруют вторую жизнь. Сердце чудовища не окаменело, и зверь помиловал бедолагу.
В ту же ночь Гкхадту'Уэльт пробрался на главную площадь деревни и приник к стене одного из домов, прикинувшись огромным камнем.
К середине дня, когда на улицах было больше всего народу, в центр площади вышел человек в глубоком капюшоне и длинном сером плаще. Он стоял так неподвижно, пока люди потихоньку не стали собираться вокруг него, чтобы послушать очередную проповедь. Спустя несколько минут пророк стал вещать хриплым голосом.
– В древнем разрушенном городе Астегоре, руинами доставшимся вам в наследство со времён Великой Войны, с недавних пор живёт чудовище. Имя тому чудовищу – «мать». У неё много глаз, чтобы следить за вами, много рук, чтобы отнять у вас самое дорогое, и много зла, таящегося в её сердце. И она хранит в себе это зло, смотрит за вами, ждёт. Ждёт, чтобы явиться однажды ночью в ваши дома и отнять у вас ваших детей. Она заглотит их в свои чресла, и вы больше никогда их не увидите. Вы будите молить бога о том, чтобы вы вернулись в сегодняшний день и вслушались в мои речи, послушались меня, как пророка, но будет уже поздно.
Человек стал обходить людей, вглядываясь в их испуганные лица.
– Вы слышали что-нибудь про такой город, как Аристера? Или, может быть, посёлок Листебсон? Или о воинственном городе Атекнос? Конечно, слышали. Во всех этих городах пропали дети. Все до единого. Потому что в них побывала «мать». И ваших чад ждёт та же участь, если вы не внемлите моим словам: заприте своих детей. Всех до единого. В подвал, погреб, на чердаке – где угодно, откуда они не смогут сбежать. Заприте их на замок, посадите на цепь, но ни в коем случае не выпускайте их из дома. Держите их так, пока я не принесу вам весть, что «мать» ушла из ваших краёв. А когда я явлюсь к вам с благой новостью – будьте готовы щедро отблагодарить меня за оказанную вам милость. Не сейчас, но потом, когда вы услышите, как плачут ваши соседи, потерявшие своих детей. Иначе «мать» вернётся и принесёт горе в ваши семьи.
Пророк умолк, опустив низко голову, словно статуя, поставленная в центре площади. Спустя несколько минут народ стал разбредаться. Кто-то просто уходил, а кто-то кидал под ноги глашатая деньги. Когда улицы стали жить своей прежней жизнью, человек в капюшоне собрал монеты и пошёл прочь.
Стоило ему завернуть за у
