вот- вот потеряет свое самообладание. Градский же рассовал половину фишек по карманам, а те, что остались у него в руках, свалил горстью на черное. Он поставил в этот раз на черное, сразу пять тысяч баксов!
– Извините… – начал было крупье, – но на этом столи- ке на цвета можно ставить не больше двух тысяч долла- ров.
– А мне срать на это! Я пять хочу поставить! Тебе понятно?.. – прорычал в ответ Градский.
Крупье огляделся по сторонам и жестом руки подо- звал к себе управляющего казино. Управляющий неза- медлительно подошел к столику, увидел фишки, стоящие на черное, понял, в чем дело, и не раздумывая разрешил крупье принять ставку к игре. После чего мило и пони- мающе улыбнулся Градскому. Крупье запустил колесо, помедлил, бросил взгляд на игроков, столпившихся у рулетки, и сказал, запинаясь от волнения:
– Делайте ставки, господа…
Но в этот раз никто ни откликнулся на его призыв,
никто, кроме Германа, не стал делать свои ставки. На
суконном поле стояло только его пять тысяч, и все на чер-
ное… Крупье выбросил шарик и произнес спустя считан-
ные секунды все тем же дрожащим от волнения голосом:
– Ставок больше нет…
Теперь уже все происходящее на рулетке напоминало
собой поединок между крупье и Германом. Никто из игро-
ков даже не попытался протянуть свою руку к игровому
полю, расчерченному прямоугольниками по серому сукну.
Градский смотрел в сторону вращающегося по кругу
шарика и повторял в уме одно и то же: «Одиннадцать раз
подряд красное. Одиннадцать раз подряд красное. Один-
надцать раз подряд красное…» Колесо все еще вращалось,
а вот шарик уже нет. Он застыл на месте. Герман не пове-
рил глазам. Шарик опять, теперь уже в двенадцатый раз
подряд, упал на красное, упал на цифру один, все из той
же первой дюжины.
– Один красное!.. – произнес крупье.
Градский посерел. У него уже не было сил ни ругать- ся, ни матерится, ни еще как-либо выражать свои эмоции. Он вошел в штопор, он находился в том самом критиче- ском для человека состоянии, которое зачастую предше- ствует умопомрачению, или же суициду. Крупье выставил на суконное поле долли и сгреб под себя фишки. После чего вновь тронул рукой колесо и обратился ко всем тем, кто стоял возле столика:
– Делайте ставки, господа…
Но и в этот раз никто из игроков, стоящих подле
рулетки, так и не пошевелил рукой и не стал делать свои
ставки. Все в полной тишине смотрели на обезумевшего
Германа. Герман же, не замечая никого вокруг себя, сог-
нулся над столом и стал доставать трясущимися руками
те последние фишки, которые все еще были рассованы у
него по разным карманам пиджака. У Градского дрожали
не только руки, но и губы. На нем лица не было. Он без
конца
