style="font-size:15px;"> – Спи! Завтра будет суп и хлеб. Сейчас – отбой.
Старуха покорно закрыла глаза, и уже через пять минут раздался ее храп по всей однушке, а Воля еще долго отмывал говно от пола и стен, а потом запустил все обкаканное бабкой белье в стиральную машину, загудевшую как паровоз, который пел: «Вперед лети – в коммуне остановка».
Сам он попил чаю из трав и сел в ночную медитацию. От медитировал на смерть. Что случилось с той доброй бабой Валей, которую он знал с детства? Где она в этой сумасшедшей, прожорливой безумной старухе? Почему так устроила природа? Зачем природа лишила бабку разума, но тело продолжает свою жизнь?
Вольдемару было тридцать три, но ответа на эти экзистенциальные вопросы он пока не знал. Он не мог сдать бабку в дом престарелых – квартира была записана на нее, да и дача тоже. Мать жила уже много лет в Голландии с другой семьей, а отец испарился где-то в Американских силиконовых долинах. Волька же использовал жизнь, как путь к просветлению, поэтому ухаживание за своей сумасшедшей бабкой он рассматривал как «карма – йогу», стараясь не сосредотачиваться на запахах говна.
Он вставал в четыре, шел в свою пекарню, где работал пекарем, и уже к десяти утра был дома с горячим хлебом. По пути он покупал крупу и овощи и наваривал большую кастрюлю щей или другого овощного супа. Бабка просыпалась и начинала просить есть. Он наливал ей в миску супа и давал пол-батона хлеба. Та сметала все за две минуты и начинала канючить опять.
– Я голодная! Меня никто не кормит! Хочет уморить меня мой внучок и квартирку себе прибрать к рукам! Крики были слышны через тонкие перегородки блочного дома, и соседи начинали стучать в стены швабрами, а бабка продолжала вопить.
Воля наливал вторую миску и скармливал ей еще пол-буханки. После этого бабка немного затихала и бежала в туалет – переводить съеденное в пахучее говно. А Воля открывал окно настежь, делал йогу, прана-яму и готовился спокойно встречать новый день, не взирая ни на что. С улыбкой на губах и в сердце. Это он делал не из-за любви к бабке, которая слетела с катушек, а от благодарности к создателю, который жил в нем с рождения. Бабка была всего лишь инструментом просветления, как, впрочем, и все в жизни Вольдемара. Ведь других целей для существования нет и быть не может. До этого он давно дошел.»
Ольга перевела дыхание.
– Дааа. А мы жалуемся на нашу жизнь. Я у себя насмотрелась на таких бабусь. Ходят под себя, жалуются, издеваются над персоналом. Зачем они живут?
– Не знаю, – ответила я. Не знаю. Пока. Может, там дальше разгадка. А все-таки надо было по-порядку читать, а то мы не поймем, почему.
– Не будь занудой! Так читателю даже интересней. Когда человек не понимает, и что-то не совсем логично, вот тогда интерес и возникает. Пошли купаться!
Мы взяли полотенца и отправились к пруду. Мы обычно купались в лесном пруду неподалеку от дачи. Пруд был небольшим, заросшим
