не головорез-убийца? – спросила она.
– Нет, мэм.
Я решил не говорить, что иногда я убивал, при самозащите и чтобы уберечь невинных. Убийство убийству рознь, но иногда люди нервничают, если начинаешь им объяснять, в каких случаях можно убивать, а в каких – нельзя.
– Ты насильник?
– Нет, мэм.
– Не выглядишь ты насильником.
– Спасибо, мэм.
– Не похож ты и на наркомана.
– Люди часто говорят мне об этом, мэм.
Она прищурилась, потом улыбнулась, вероятно решив, что я не пытался язвить, корча из себя умника.
– У тебя есть работа, дитя?
– Я повар блюд быстрого приготовления, временно безработный.
– Мне не нужен повар блюд быстрого приготовления.
– Я думаю, он нужен всем, мэм, только они об этом не знают.
«Питербилт», дом на колесах, и «Кадиллак Эскалада» с ревом пронеслись мимо, и мы подождали, пока вернется тишина.
– Кто мне нужен, так это водитель, – добавила она.
– Я подумал, что водитель – это вы.
– Для этой большой, старой посудины подойдет кто угодно, но только не я. Четыре дня тому назад в Мунлайт-Бэй Оскар Даннингэм, мой лучший друг и водитель в последние двадцать два года, скоропостижно скончался от обширного инфаркта.
– Это ужасно, мэм. Приношу соболезнования.
– Может, это стоило бы назвать трагедией, не будь Оскару девяносто два года. Он прожил хорошую жизнь. Теперь его пепел в урне, летит в Джорджию. А самое грустное в том, что похороны устраивает его мать.
– Его мать до сих пор жива?
– Она не ходящий мертвяк вроде зомби, дитя. Разумеется, она жива. Или была жива этим утром. Никогда не знаешь, что тебя ждет. Никто не знает. Если на то пошло, мне восемьдесят шесть.
– Вы не выглядите на этот возраст, мэм.
– Черта с два. Я кричу, когда вижу себя в зеркале.
Если на то пошло, ее идеально симметричное лицо с правильными чертами действительно не выглядело старым, возможно, потому, что мягкую кожу не покрывала плотная сетка морщин.
– Ты умеешь водить автомобиль? – спросила она.
– Да. Но сейчас я не могу устраиваться на постоянную работу.
– Ты не выглядишь бродягой, которого носит по земле, как перекати-поле.
– Спасибо за теплые слова, мэм. Проблема в том, что мне надо довести до конца одно дело.
– Где-то к югу отсюда, ты не знаешь, где именно, но узнаешь нужное тебе место, когда попадешь туда.
– Совершенно верно, мэм.
Ее синие глаза с возрастом не затуманились и не опечалились, оставались ясными, умными, проницательными.
– То, что тебе надо сделать… ты представляешь себе, что именно?
– Более-менее, – ответил я. – Но мне не хочется говорить об этом.
– Хорошо! – Она сдвинула ручку
