минут, в течении которых я отчаянно ждал повторных аплодисментов, которые бы означали, что официальный приказ всё же был подписан. А согласно дошедшим до нас байкам о проклятье, подписание является важнейшим признаком того, что Зиндае принял претендента в качестве наследника.
– Зиндае Кебе, первый Хранитель фонда? – неуверенно уточнил Жюль.
– Да, тот самый, что сначала спас имущество семей-основателей во время войны, за что и был назначен в 1945-м Хранителем всех средств траста и, по сути, главным распорядителем, а затем проклял всех его членов за попытку вести дела за его спиной.
– В уставе траста до сих пор прописано, что лишь Хранитель из семьи Кебе может быть распорядителем средств.
– А если быть более точным, – смотря на огонь в камине сквозь бокал, пояснял Анри. – Наследник семьи Кебе мужского пола. Это по факту и стало лазейкой для семей-основателей, ведь в случае отсутствия наследника мужского пола со стороны Кебе побыть временным Хранителем формально может один из глав семей-основателей.
– И из всех глав семей-основателей, которые пытались возглавить фонд, с тех пор никто не доходил до подписания приказа?
– Если верить тому, что я слышал, то нет. Пара человек успевали поставить часть своей подписи, как и наш дед, что формально делало главой вдову временного хранителя, как это случилось с нашей бабушкой.
– О смерти которой нам ничего не говорили до инициации дяди, – с горечью прошептал Жюль.
– Как я понимаю, они держали это в тайне, опасаясь, что своих претендентов на инициацию захотят представить другие дома-основатели, если им дать время на обдумывание. По этой причине объявление было сделано прямо на ежегодном собрании, за день до инициации. Так как у дяди не было супруги, он мог назначить регентом-хранителем нашего отца.
– То есть подписание – это финальная часть проклятья?
– Мне тогда хотелось в это верить. В прошлый раз, когда я, сидя на том же самом кресле, ждал деда, вместо повторных аплодисментов я как раз услышал вопли ужаса, заставившие меня ворваться в зал и увидеть то, что я тогда увидел. И вот спустя всего восемь лет я снова ждал… Ждал, пока время снова подходило к полуночи, как и в прошлый раз, как и в тех самых байках о проклятье траста. Часы показывали без тридцати секунд полночь, когда я услышал оглушительный звук аплодисментов. Я тогда подумал, что это был самый счастливый миг в моей жизни за последние годы. Я перестал чему-либо радоваться, с тех пор как мамы не стало, но те аплодисменты словно вырвали меня из темноты. Не помня себя от радости, я ворвался в зал, когда на часах с бронзовым спрутом было без пяти секунд полночь. Дядя сначала очень испугался, увидев меня в дверях, но потом тоже перевёл взгляд на часы, и мы вместе засмеялись… Он ведь почти смог… Почти… Секундная стрелка была на отметке три секунды до полуночи, когда из его глаз… – Анри опустил взгляд. – Из его глаз пошла кровь, затем он
