Девушка в костюме тигренка. Перила железнодорожной станции. Уходящие в перспективу рельсы. Жестяное покрытие поезда. Мазут.
«Не хватает всегда чего-то», – углубился в рассуждения. Вай-фай ловил даже в лесу, где я сидел на дереве после лежания под поездом и отбивал клавишами письмо заказчику с просьбой продлить дедлайн. В этот раз лежание под поездом далось легко и просто, как само собой разумеющееся. Я даже не красил лицо черной краской, не пил и имел при себе ноутбук. Более того, я не собирался в тот день оказываться под поездом. Оно вышло случайно. Не было продуманным. И это начинало пугать настолько, что требовалось хорошенько многое осмыслить, удалившись в лес, – «Итак, даже будь у меня Таис, что невозможно, мне не хватало бы времени с ней, или глубины разговоров, или ответных реакций, или совместных походов».
Я снова задумался. Была ли права Таис, когда говорила, что я де страдаю от одиночества? Скорей от одиночества страдает она. Я-то привык. Решение возникло внезапно и снова, как и когда-то решение полежать под поездом, это показалось чем-то само собой разумеющимся. Я слез с дерева, поцарапав коленку, и отправился к той школе, где училась Таис. С ощущением, что это позволит мне понять ее лучше. На самом деле, где-то на подкорке сознания сквозило: поход в школу будет чем-то похожим на разговор с ней поздней ночью. Чем-то приятным, открывающим ту ее сторону, которая, как правило, мне недоступна.
Охранник не хотел меня пускать. Требовал пропуск и презрительно разглядывал порванные края моих штанов и заляпанный краской свитер. Пришлось подойти к стенду объявлений. В школе в тот день проводилась Открытая защита проекта «Иллюзорность» и Репетиция детского кукольного спектакля Колоброд.
Я на открытую защиту проектов, – сообщил я охраннику, – Приглашенный художник. Специалист по абстракционизму.
И чтобы сомнений никаких у него точно не осталось, добавил, следуя за вдохновением:
Преподаю дизайн в РГГУ. И имею членство в Союзе Художников.
Охранник еще раз обвел взглядом оборванные края моих джинсов и нехотя выдавил из себя:
Проходи, умник, брешешь, наверное. Смотри, давай, быстро работы и уходи, здесь тебе не музей.
Я проскользнул на второй этаж и помчался в указанный в объявлении кабинет. Кабинет был вытянутым, длинным, по краям стояли мольберты, народа в зале было много, но все школьники. На меня мгновенно нацелились любопытные взгляды, но я поспешил затеряться в толпе и занять место сзади.
На сцене появилась Таис. Меня не заметила, вид имела сосредоточенный. Она стояла с пустой рамой, крепко держа ее в руках. Вид ее был растерянным и печальным. Рядом с ней появилась девушка с коротким ершиком волос, серьгой в ухе, татуировкой на шее и голубыми глазами. Пока Таис держала раму, девушка объясняла:
Иллюзорность. Не начинаем ли мы полагать произведением все, что есть в раме? Но если в раме ничего нет? Не заставляет ли это воспринимать как произведение то, что стоит за рамой? Питер Брук писал о пустом пространстве. Ларс фон Триер снимал один из своих фильмов
