все признаки приближения его, я стал обзванивать всех. Позвонил даже Емелину, но хитрый нахлебник вежливо отказался от гостей, объясняя, что к нему уже приехала погостить любимая троюродная тетя и заняла единственный диван. Макаров собирался уезжать в Бельгию, и его квартира должна была пустовать, но по закону подлости за несколько минут до моего звонка горестный голос секретарши сообщил ему, что выставка переносится на несколько месяцев из-за вынужденно возникших проблем.
Оставались университетские друзья, различные знакомые по впискам и ночным посиделкам в барах. Перебирая список контактов, я обнаружил множество женских имен, но ни одной позвонить так и не решился. А между тем почти физически чувствовал, как глаза стелет пелена, и мозг проваливается в черную страшную бездну, выхода из которой нет, пока не сделаешь несколько глотков джина. Причем никакой слабый алкоголь не подойдет. Я с раздумьем присматривался к собственной комнате, думая, смогу ли я запереться в ней так, чтобы не потревожить Таис. Но в итоге печально пришел к выводу, что минимум ванная за все это время мне очень и очень понадобится.
Наконец, так и не найдя нужного жилья и кляня себя, я подошел к ней. Она выполняла свой первый проект, размазывая глину по картону. Проект мне не нравился.
Делаю волны, – вздохнула она, – Не люблю творить в незнакомой технике.
Похоже больше на заросли травы, – согласился я и, осторожно дотронувшись до глины, провел пальцами длинную полосу. Таис ойкнула:
Да, примерно так я видела берег.
У тебя слишком судорожные движения, – пояснил я, – Даже шторм на море можно делать спокойно.
Она задумчиво на меня посмотрела:
Этому учит каллиграфия. Я всегда рисовала расслаблено, но здесь у меня дедлайн, боюсь не успеть и получается плохо.
Относительно «не успеть», – кивнул я, – Завтра я ухожу на неделю.
Куда? – удивилась Таис, – У меня только началась учеба. Мама сказала, что вы художник, и поможете мне справиться со всеми заданиями так, чтобы я стала лучшей в группе.
Мне оставалось только присвистнуть, ее мама была слишком высокого обо мне мнения.
Я ухожу эммм… в запой, – неловко пояснил я.
Таис охнула и хлопнула испуганно глазами:
Вы же пообещали!
Я развел руками:
Ничего не могу с собой поделать. Это выше меня. Иначе я буду страдать.
Таис фыркнула, отвернулась и с утроенным усилием принялась превращать глину в траву.
Таис?
Она молчала и, можно было предположить, плакала. Мне оставалось только вздохнуть:
Таис, я живу так уже пять лет. И твое появление не может сразу изменить расписание моих запоев…
Вы можете очень много рисовать вместо этого, – неловко предложила она, – Или спорт, говорят, помогает.
Не передать того стона, который родился внутри меня. Я сам не ожидал, что смогу взять настолько тоскливые интонации, что Таис внезапно обняла
