Быть. Том 6. Михаил Константинович Калдузов

Т.е. той, которая волей случая «снизошла» сама в нужном кол-ве в эквиваленте, достаточным для прозрения, в том числе для перехода на новый этап осознанности. Без боли, бедствий, падений никогда не будет подъёма.

Каждая боль каждым воспринимается по-разному «одинаково». Т.е. боль у всех одна, но от разных обстоятельств, её провоцирующих – одним может восприниматься иначе, чем нежели тем, кто ей не придаёт значения. Но «многолик сердоболья» – это когда вся скорбь обрушивается целиком и сразу. Конгломерат всех апатичных чувств в одном. Сердце.

Некогда переживший удручающее – отныне имеет толерантность к возбудителю. Переживший «сердобольный многолик» – пронял вкус исконной свободы, недосягаемой раннее не ступившему путём скорби, страдания и нескончаемой (как могло казаться) муки.

Т.е. отрадой, чья ныне безгранична – и никак не зависит от окружения и обстоятельств нынешнего нахождения её носившего. Соответственно она подневольна, вследствие подчинения закону иного следствия, непостигаемо-неконтролируемого умом человеческого. И даже там, где очевидно живёт страх – отныне витает беспристрастная, неколебимая свобода однородного «я», не поддающегося никаким колебаниям извне.

Да воскреснет угасшее чувство каждого, побуждающим образом «принудив» творить безрассудство, но прежде без злорадного умысла. Вечное на все времена – Аминь.

Посему умы склонные думать иначе, о несведущие! – назад оглянувшись, прежде узрите, что за вами ничего такого компетентного не наблюдается, где бы Ваш, как вы посчитали кинжал правды мог поделом сверкать до белизны заточенным остриём. Дабы к Вам отнеслись подобающе достопочтенно, изначальный, зарождённый дискус «по существу», – априори должен был быть компетентным;

Ибо то, с чем вы соприкасаетесь ежесекундно – всегда на шаг впереди.

Это значит, что Вы читали строки не умом – а чувством. Тонкая грань. Но если вдруг заранее решили, что она недосягаема, или то не для Вас, потому как это не здесь и сейчас, а там и тогда, а то и вовсе не факт, – то лучше вообще не начинать. Забыться на веки.

Но не страсти, а именно вдохновению, побуждающего к созиданию. Потому как толпа может расценить, что, если она хочет удовлетворения или распутства – это тоже от вдохновения. Нет. Это от мира фауны. А вдохновение от мира разумного, осознанного, предела совершенства не имевшего. Т.е. мира творческого. Там чувство всегда первично. И живущему миром от осознанного, пускай ещё до конца не изученного явления, – стоит доверять своему чутью. Склонному к насилию, агрессии, эмоциям жажды потребительской – нужно сначала сыскать исток своего начала, пробудить определённые навыки, заставив, научив себя чему-то «для старта». Каждый дитя вдохновения. Ибо каждый им рождён. Просто кто-то в большей степени «отдалён» от его истока, а кто-то же родился, купаясь в его не удручающем, беззаботном превосходительстве. Оставшись ребёнком до конца жизни, осознанно начав им жить с самого рождения. Но сколько бы тебе не было лет. Кем бы ты не был. Ты всегда можешь сыскать исток своего утраченного «Я». Цена вопроса – время, и усердие, готовое быть отданным в безвозмездное пользованием первому.

Без них, я бы никогда не научился понимать прежде себя.

Метафорично – сплетня, или иная дурная, оскорбляющая нынешнее положение весть, осуждение или порицание, – лишь ориентир на пути к поиску нового себя; где внешняя провокация, агрессией скреплённая (даже от самого близкого) – уже не вызовет диссонанса внутреннего расстройства. Т.е. пока есть внутреннее «неспокойствие» к чему-то определённому, без понимания, что агрессия вызывается к сему исключительно у наблюдавшего, – значит вопрос не усвоенного жизненного урока остаётся актуальным, и может сопровождать бытие впредь до конца жизни.

Даже смерть – прежде не скорбь. Смерть – это воля абсолютной неколебимости духа, вследствие его особого, первичного мировоззрения, основанного прежде на видении в любом «прискорбном» более глубокого замысла, но лишь, как правило, во имя испытывающего скорбь; вследствие грядущего, более высокого, требующего от испытуемого более широкого видения ко всему, в том числе удручающему. Где нынешний переживающий – невозможен. Смерть не для скорби. А для укрепления внутренней неколебимости. Во имя духа. Во имя силы. Во имя понимания. Ибо грядущий, не научившийся реагировать на каждое удручающее, оскорбляющее положение дел – достойно, мудро, хладнокровно – невозможен. С пониманием, что ежели провокация не устранена – то первичное «негодующее» в том, кто испытывает от виденного, а не том, кто спровоцировал вспышку.

Это не значит, что тот, кто сеет хаос – прав; это значит, что мудрость, которая необходима для полноценной осознанной жизни – достаётся именно таким «не радужным» путём. Отсутствием провокации внутренней к любому увиденному. Баланс природы, сеющего хаос, – неминуемо предрешит его судьбу. Не стоит удручаться по тому поводу, что кто-то страдает из-за того, что кто-то жирует. Вероятно, так надо. Ничего не изменится, пока вы сами внутренне не поменяетесь. А изменения начинаются только тогда, когда познание внешнего мира происходит без поиска причинно-следственных связей. Во всём. Всё поделом. И даже то нынешнее, в котором каждый находится. И даже тот, страдающий – всё поделом. Не лезь туда. Себе разберись. Этого хватит до конца жизни.

Кто-то в сути увидит раздор и некомпетентность в человеке, сеющего хаос. Я же советую во всём видеть прежде некомпетентность своего «я». Тогда будет проще ориентироваться в себе над чем требуется работа.

Сатори.

От имени океана, дарующего свободу, сей крик провещает от истины.

Здесь достаточно подсказок, чтобы начать.