передавали, громко давали ценные указания, гремели посудой. Каждый играл ключевую роль, без которой эта симфония шума не имела бы места быть. Сердце Марса чуть заметно сжалось – это напомнило ему большую семью, о которой он всегда мечтал.
Спустя бесконечность весь состав наконец разместился в длинном помещении столовой. Сияющие лица не могли скрыть, как все счастливы оказаться за одним столом и участвовать в этом балагане. Сидящие на соседних стульях помогали друг другу добыть нужную миску, дети хихикали в оживленной болтовне. Марс, тонкочувствующий и перенимающий настроения окружающих, сейчас усыпил свою бдительность – очевидно, что людям всепоглощающе хорошо, и мальчик расцвел. Пока глаза в безмятежном любовании и разглядывании соседей не набрел на Калле. Тот присоединился к трапезе незаметно, в суматохе сервировки стола.
Смуглое лицо будто посерело, взгляд перехватили по-прежнему выворачивающие наизнанку черные глаза. Было похоже на то, что это не Марс решил поговорить с мужчиной, а наоборот. Мальчик просто кивнул, в ответ получил то же и продолжил есть. Условились после обеда в кабинете.
Влившись еще раз в суету хора голосов, поучаствовав в уборке и мытье посуды, Марс выдохнул у двери Калле. Коротко постучал двумя костяшками пальцев и, не дожидаясь ответа, заглянул. Мужчина, не поднимая глаз, мягко закрыл дневник, в котором писал пару секунд назад. На носу у него сидели аккуратные прямоугольные очки. В них горячий восторг глаз укрощался, а остальные черты лица становились еще более изящными. В ногах лежал огромный, в несколько раз больше Калле, пес. Марс устроился у камина напротив собеседника.
– Ты единственный, с кем я могу обсудить некоторые темы.
– Например, исчезновение твоего отца и поджоги неизвестной этиологии? – Калле поправил очки указательным пальцем, его миниатюрные очертания тонули в глубоком кресле. – Пора взрослеть, мальчик мой, и я не только о тебе. Если быть честным, то даже моей семидесятилетней кухарке, как и остальным тахиярвцам.
У Марса невольно приоткрылся рот. А он зачем-то часами придумывал окольные пути, нейтральные способы незаметно подойти к теме. Давно пора привыкнуть, что с Калле можно забыть о продуманных заранее диалогах.
– Ты имеешь в виду…
– Да, всё не под контролем. Чем сильнее паника и смятение в душе у взрослых, тем сильнее они кичатся перед детьми своим всезнанием и показным спокойствием. Это инстинкт. Мы должны вас защищать, а для этого стать непререкаемыми авторитетами. Я видел, как ты маешься и тяжело миришься с бесхитростными отговорками матери. Слишком уж много ты замечаешь, не могу не позвать тебя с собой. – Марс обмер, Калле слабо улыбнулся и приподнял очки на лоб. – Проблемы текут к нам из Венеции. Ансгард и еще несколько лидеров нашего города застряли именно там. Там обитают такие же «уверенные взрослые» по отношению к нам, «детям», черт бы их побрал. И твой отец взбунтовался совсем как ты. Убрать вашу разницу в размерах и физическом
