к другому, чистому.
Последнее дерево было последним делом на сегодня. Увидев у себя на ресницах правого глаза повисшего отчаянного муравья, Хана привычным движением подставила палец и опустила его на землю. Это происходило уже бессознательно – бережное отношение к каждому насекомому, несмотря на их исчисление в триллионах. Работа вышла по-настоящему «пыльная» – никаких наблюдений за вылупляющимися маленькими насекомыми, постановок химических реакций, дегустаций цветочных нектаров для нахождения могущих послужить пищей подопечным.
За Ханой закрылись автоматические двери зоны муравьев, и она, минуя кабинет Линн, прямо в костюме затопала к лифту и нажала на кнопку «-1». Не прошло и секунды, как двери разъехались, и девочка вступила в просторное помещение, полностью покрытое крупной темно-оливковой матовой плиткой, а на стенах размещались крупные лейки. Да, Штрудхарт был единственным местом в Гардасхольме с бесперебойно работающим душем с горячей водой. Крупный зал, приглушенный свет, мягкий оттенок стен, запахи цитрусовых, а также живительная теплая, или прохладная после Тропиков вода служили прекрасным завершением насыщенного рабочего дня. Сначала девочка помыла костюм изнутри, наполнив водой и посмотрев на получившегося пухлого водяного человека, обтянутого костюмом, а после выдавила из диспенсера в стене ладонь апельсинного эфирного масла и намазала костюм изнутри – приятный сюрприз для Линн после выздоровления. Пока она стояла под душем, уже помывшись, в голову пришла незначительная идея, и Хана невольно улыбнулась. На противоположной от душей стене находились ничем необнаруживающие себя ящики, для открытия которых нужно было нажать на них. Внутри обнаруживались свежие полотенца, халаты, белые костюмы, похожие на пижамы. Облачившись один из таких, уставшая Хана двинулась к кабинету переодеваться.
Поскольку говорить гардасхольмцам что-то приятное – гиблое дело, те сразу замыкались в смущении, девочка привыкла делать крохотные сюрпризы и радовать хоть как-то своих знакомых. Переодевшись, на пути к выходу из Тропиков Хана сорвала два клубочка голубых гортензий и спрятала в капюшон просторной кофты.
Линн жила на другом конце города, и путь предстоял не из приятных. Какое-то время Хана шагала по широкой освещенной дорожке, но вскоре свернула на тропу, ведущую к району жилища Линн. Крупная труба висела над головой, толстой змеей уползая в темноту, так что приходилось идти пригнувшись. Ногами Хана полчаса месила воду, перемешанную с землей, пока не дошла, наконец, до района подруги. Это место состояло из рекордных по глубине домов – до тридцати пяти секций. Местные прозвали их ядроскребами. Несмотря на масштабы, это был первый, самый старый район Гардасхольма. Здесь между жилищами отсутствовала земля, по большому счету район представлял собой гигантскую яму с махинами секционных высоток. Если бы они стоились по образу более современных, вырытых прямо в земле, то не замедлили бы обвалиться,
