я даю ей облизать свои пальцы. Пусть пробует собственный вкус.
Пока она послушно сосет, мои яйца ноют от боли.
И зачем я над собой издеваюсь? Зачем терплю? Нужно быстрее спустить и успокоиться, выпустить пар.
Я расстегиваю ширинку и за шею притягиваю ее к паху. Вставляю ей в рот, двигаю макушку в подходящем темпе.
Жестче, резче. Да, так. Чтоб до самых гланд.
Девчонка настолько обалдевает, что даже не сопротивляется.
Девчонка? Нет. Девка. Шалава. Дрянь. Вот кто она. Гребаная принцесса, для которой обычные люди просто пыль под ногами, декорации.
Я кончаю, и сука едва справляется с объемной порцией. Кашляет, краснеет еще сильнее. Захлебывается, но я не отпускаю ее, пока она не проглотит все семя до последней капли.
– Понравился десерт?
Она молча вытирает рот тыльной стороной ладони. Сгорбленная усаживается на подушку.
– Тогда поцелуй ноги своего хозяина.
Она бросает на меня ошалелый, затравленный взгляд.
– Скажи, спасибо за сперму. Спасибо за то, что я кончил тебе в рот.
– Я не стану говорить такое.
Она пытается отползти, но я хватаю ее за волосы.
– Скажешь.
Я дергаю пряди вниз, вынуждая сучку пригнуться к земле.
– Спасибо за сперму, – шипит она. – Спасибо за то, что кончил мне в рот. Хозяин. Чтоб ты сдох!
– Целуй ноги.
– Нет.
– Ты можешь прямо сейчас убираться, проваливать отсюда. Но второй раз я тебе такого шанса не дам. Никакой помощи ты не получишь.
– Ты и так не…
– Не устраивает? Проваливай.
Я блефую.
Я отпускаю ее и отворачиваюсь, продолжаю ужин. А она следит за тем, как я ем. Интересно, она догадывается, что точно также я сожру и ее? С потрохами.
– Хорошо, – заявляет Князева.
Прижимается щекой к моей штанине. Глухо всхлипывает, не может переломить себя и продолжить.
– Ступни целуй.
Когда мягкие губы прижимаются ко мне, член ощутимо напрягается. Опять.
Проклятье, что же эта сучка вытворяет со мной?
Я даже не смотрю на нее. Не хочу видеть, как она согнулась в позе покорности, как призывно выпирает ее покалеченная задница.
Но я чувствую все.
Рот, запечатлевающий поцелуй. Мягкие пряди волос. Даже слезы, стекающие с ресниц. И озноб. Ледяную дрожь, сотрясающую тело.
Я чувствую ее. Как самого себя. И это охр…неть как странно.
Я ни капли не раскаиваюсь, но я не могу упиваться ее унижением в полной мере. Что-то мешает, какой-то странный барьер.
Разложить бы ее на этом столе, вжаться губами в губы.
Но этого не будет никогда.
Я все-таки не выдерживаю и смотрю вниз, оцениваю багровые полосы, кровь запекшуюся
