сука.
Шлепает ладонью по искалеченной заднице. Содрогаюсь, морщусь от боли.
– Не переживай, шрамов не останется. Все заживет. Когда я захочу оставить тебе что-нибудь на память, проявлю больше фантазии.
Он немного отстраняется и вдруг грубо входит в меня, выбивает сдавленный вопль из моей груди. Двигается мощными толчками, резко, жестко. Не желает доставить ни капли удовольствия, только закрепляет право на собственность.
Но я отвечаю ему. Бедра приходят в движение. Рефлекторно.
Я выгибаюсь, упираюсь лбом в прохладную столешницу, тихонько постанываю.
Наши тела соприкасаются, и мои ягодицы обдает огнем. Боль опять сливается с наслаждением. Я не способна разобраться в своих эмоциях, теряюсь в мрачных лабиринтах.
– Ты просто болен! – уже не думаю про осторожность и вероятные последствия.
– Да, – посмеивается. – Я болен, и ты даже не представляешь насколько.
Он немного отстраняется и вдруг грубо входит в меня, выбивает сдавленный вопль из моей груди. Двигается мощными толчками, резко, жестко. Не желает доставить ни капли удовольствия, только закрепляет право на собственность.
Но я отвечаю ему. Бедра приходят в движение. Рефлекторно.
Я выгибаюсь, упираюсь лбом в прохладную столешницу, тихонько постанываю.
Наши тела соприкасаются, и мои ягодицы обдает огнем. Боль опять сливается с наслаждением. Заледеневшее тело вспыхивает пламенем. Я теряюсь в мрачных лабиринтах своего подсознания.
Я не сопротивляюсь. Бесполезно противиться тому, что уже происходит. Проиграна битва, но не война. И пусть мои губы искусаны до крови, я не сдаюсь.
– За что? – тихо бормочу я. – За что ты так сильно ненавидишь меня?
– Не льсти себе, ты не вызываешь настолько сильных эмоций.
Странно.
Гигантский поршень внутри меня говорит об обратном. Не ведает отдыха, пронзает, нанизывает, вдалбливается в лоно в яростном ритме.
– Ты всего лишь моя подстилка.
Он шлепает меня по заду, и боль как кипяток обдает плоть, растекается вверх и вниз, струится по ногам и устремляется ввысь, к пояснице.
– А ты подонок, – цежу сквозь плотно стиснутые зубы.
– Мы отлично смотримся вместе, – заключает довольным тоном, мнет мою грудь так грубо, что хочется орать.
Его огромный член становится еще тверже и горячее, вбивается вглубь, вырывает из моего горла жалкие всхлипы. Ощущение, будто достает до самого сердца. Каждое его движение сотрясает тело.
– Скажи, сколько мужиков пускали слюни на твою очаровательную попку? – шепчет Чертков.
От его вопроса и жутко, и жарко.
Я бы хотела, чтобы возбуждение схлынуло, но огонь опаляет ребра и охватывает низ живота.
– Ты же не…
– Я буду нежен. Веришь?
Мне не хватает воздуха.
Закашливаюсь.
Он
