к чему он клонит. Поняла, что старается не навязывать свое мнение. И все-таки мне стало досадно.
Всем почему-то кажется – а парни еще и любят это соображение доносить до всеобщего сведения, – что мусульманки носят головные платки из скромности, из стремления скрыть свою красоту. Знаю, знаю: для некоторых это правда. Но в целом я не согласна. Конечно, за всех мусульманок не скажу – да и кто скажет за всех? – только я лично считаю: женскую красоту не спрячешь. Женщина великолепна в любой одежде. И не обязана объяснять свой выбор.
Женщины все разные. Что удобно одним – неудобно другим. Но прекрасна – каждая.
Есть, правда, чудовища, по принуждению которых женщины напяливают нечто вроде картофельных мешков – и мигом становятся темой статьи или выпуска новостей. И вот эти выродки задают тон; из-за них всех мусульманок меряют одной меркой. Меня лично никто ни о чем не спрашивал – окружающие были уверены, что ответ им известен. Сразу говорю: он неправильный. Я прячу волосы под шарф не потому, что в монашки подалась, а потому, что это комфортно. В шарфе я менее уязвима; он вроде брони. Но это – личный выбор. Я совсем не думаю об искушении, в которое вид моих волос может ввергнуть какого-нибудь придурка, ведомого по жизни исключительно половым инстинктом. С трудом верится? Так ведь женщинам верить вообще не принято. С древних времен.
Вот это-то меня и бесит.
Короче, я выставила брата. Не его дело, как джинсы на мне сидят. Задница – моя, и штаны тоже мои.
Навид стал мямлить:
– Да я не про то… я совсем другое имел в виду…
– Нечего мне зубы заговаривать, – отрезала я и захлопнула перед ним дверь.
Затем подошла к зеркалу. Джинсы и впрямь выглядели супер.
Тянулись дни, похожие один на другой.
Если не считать тренировок, в школе все было по-прежнему. За две недели ничего не изменилось. Кроме Оушена. Он стал иначе себя вести с того первого – и единственного – общения онлайн.
Оушен теперь слишком много говорил.
Например: «Ну и погода сегодня!» Или: «Как ты выходные провела?» Или: «Слушай, ты уже подготовилась к пятничному тесту?» Каждый раз я искренне удивлялась. Глядела на Оушена с секунду, отвечала: «Да, ничего погодка». Или: «Хорошо провела». Или: «Нет, еще не подготовилась». Он улыбался и бросал следующую реплику: «А я знал, я прогноз смотрел». Или: «Я рад за тебя». Или: «Серьезно? А я всю неделю над книжками сижу». Я не реагировала. Давала беседе сойти на нет.
Наверно, получалось невежливо. Мне было все равно.
Просто Оушен – реально красивый парень. Понимаю: красота на мотив для неприязни не тянет. Но это кому как. Лично мне хватало за глаза. Его присутствие меня напрягало. Я не желала говорить с ним. Не желала узнавать его ближе. Боялась запасть на него. На такого, как он, западешь – не успеешь охнуть. И добром такое не кончится. Во всяком случае, для меня. Ну и зачем мне проблемы?
Взять сегодняшний день. Оушен усиленно вытягивал из меня слова. Это было объяснимо; непринужденная болтовня очень уместна, когда препарируешь кошачий трупик.
– Ты на матч пойдешь? – спросил Оушен после целого часа напряженного молчания.
