Мальчик-с-пальчик, который женился на девушке по имени Мерси Лавиния Бамп. На титульном листе была гравюра, изображавшая их экипаж, запряжённый парой лошадей, каждая из которых была величиной с мышь. Арриэтта была умной девочкой. Она знала, что лошади не могут быть такими же маленькими, как мыши, но она не представляла, что Мальчик-с-пальчик показался бы добывайкам не таким уж крошкой.
Арриэтта научилась читать по этим книгам, а писать – копируя буквы с обоев на стене, для чего ей приходилось сворачивать голову набок. Хотя она и умела писать, она не всегда делала записи в дневнике, однако почти каждый день снимала его с полки, чтобы прочитать очередное изречение. Сегодня там была написано: «Тише едешь – дальше будешь». Арриэтта отнесла книгу к очагу и села, поставив ноги на решётку.
– Что ты делаешь, Арриэтта? – позвала её из кухни Хомили.
– Пишу дневник.
– А! – воскликнула Хомили.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросила Арриэтта. Она могла не бояться – Хомили любила, когда она пишет, Хомили поощряла все виды культуры. Сама она, бедняжка, даже букв не знала.
– Ничего, ничего! – сказала мать, грохоча крышками. – Успеется.
Арриэтта вынула карандаш. Это был маленький белый карандашик с привязанной к нему шёлковой ленточкой, снятый с бальной программки, но в руках Арриэтты он казался не меньше скалки.
– Арриэтта! – снова позвала из кухни Хомили.
– Да?
– Подбрось-ка немного угля в огонь.
Арриэтта крепко ухватила книгу обеими руками и с усилием сняла её с колен. Они держали топливо – угольную крошку и измельчённое свечное сало – в оловянной горчичнице и подбрасывали его в очаг ложечкой для горчицы. Арриэтта чуть-чуть наклонила ложечку и стряхнула несколько крупинок, чтобы не затушить огонь. И осталась стоять у очага, наслаждаясь теплом. Это был замечательный очаг; дедушка Арриэтты смастерил его из цевочного колеса, которое когда-то было частью пресса для приготовления сидра. Спицы колеса расходились в разные стороны, а в центре находилось гнёздышко для самого очага. Над ним был колпак из воронки, подвешенной раструбом вниз. Через эту воронку некогда наливали керосин в керосиновую лампу, стоявшую в холле. Целая система труб, отходящих от горлышка воронки, уносила дым наверх, в кухонный дымоход. Разжигали очаг полешками-спичками, а уж потом подбрасывали угольную крошку; и когда он разгорался и железо раскалялось, Хомили ставила на спицы серебряный напёрсток с супом, чтобы он потихоньку кипел, а Арриэтта калила орехи. Какие это были славные, уютные зимние вечера! Арриэтта с огромной книгой на коленях – иногда она читала родителям вслух, – Под с сапожной колодкой в руках (он был сапожник и шил туфли из лайковых перчаток… теперь, увы, только для своей семьи) и Хомили, наконец-то переделавшая всё по хозяйству, со своим
