их воспитанием не очень-то уследишь. Но главное сейчас не это… Кто тебя увидел?
– Мальчик, – сказал Под.
– Что? – воскликнула Хомили.
– Мальчик. – Под изобразил руками в воздухе силуэт. – Ну… мальчик…
– Но в доме же нет… Какой мальчик?
– Не понимаю. Что значит какой? Мальчик в ночной рубашке. Просто мальчик. Ты же знаешь, что такое мальчик.
– Да, – ответила Хомили. – Я знаю, что такое мальчик. Но вот уже лет двадцать, как в доме нет никаких мальчиков.
– Не было, – сказал Под. – А теперь есть.
Хомили молча уставилась на него, и Под храбро встретил её взгляд.
– Где он тебя увидел? – спросила наконец Хомили.
– В классной комнате.
– А-а… когда ты доставал чашку?
– Да.
– У тебя разве нет глаз? – спросила Хомили. – Ты не мог сперва посмотреть по сторонам?
– В классной комнате никогда никого не бывает. Больше того, – продолжал он, – и сегодня тоже не было.
– А где же он был?
– В постели. В детской, или как там она у них зовётся. Вот где. Сидел в постели. А дверь была открыта.
– Ну, мог бы заглянуть и в детскую.
– Да как же я мог – на портьере, на полпути от пола!
– Это там он тебя увидел?
– Да.
– С чашкой?
– Да. Я не мог двинуться ни вверх, ни вниз.
– Ах, Под, – сказала Хомили. – Не надо было мне тебя пускать. В твои годы…
– Да нет, не в этом дело, – сказал Под, – ты меня неправильно поняла. Наверх я взобрался с лёгкостью. Взлетел как птичка, можно сказать, и бомбошки не понадобились. А вот потом… – Он наклонился к ней. – Когда в руке у меня была чашка, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Он снял чашку со стола. – Она не очень-то лёгкая. Её можно держать за ручку вот так… но она тянет… или тонет, если так можно выразиться, вниз. Её нужно держать в двух руках. Кусок сыра или яблоко – другое дело. Я их просто роняю… толкну, они и упадут, а я слезу потихоньку да и подберу их. А с чашкой в руке… понимаешь теперь? И когда спускаешься, надо глядеть, куда ставишь ногу. А некоторые бомбошки на портьере оторваны. Не знаешь, за что и ухватиться, чтобы не упасть…
– Ах, Под, – проговорила Хомили, чуть не плача, – что же ты сделал?
– Ну, – ответил Под, снова садясь, – он взял у меня чашку.
– Что?! – в ужасе воскликнула Хомили.
– Понимаешь, он сидел в постели и смотрел на меня. Я провёл там, на портьере, не меньше десяти минут, потому что часы пробили четверть…
– Но что значит – он взял чашку?
– Ну, он слез с кровати и подошёл ко мне. «Я возьму чашку», – сказал он.
– Ой! – выдохнула Хомили, глядя на него во все глаза. – И ты дал ему?
– Он сам взял, – сказал Под, – да так осторожно… А когда я спустился, отдал обратно.
Хомили закрыла
