в полную безнаказанность орки перестали ограничивать себя только лишь убийствами, время от времени практикуя разнообразные пытки. Прямо там, на месте, на глазах ещё, может быть, живой родни. И не случайно Хилин не хотел заходить в деревню. Он просто знал, что увиденное в ней ему не понравится.
…Вечером того же дня десятник был хмурым и несговорчивым. Хоть и осталась та деревня далеко позади, перед глазами у него стояла ужасная картина расправы над мирными жителями.
Поплотнее укутавшись в плащ, Хилин присел у костра, и постарался подумать о чём-нибудь отвлечённом. Но получалось не очень. Обезображенные тела мужчин и женщин никак не хотели уходить из головы.
– Командир, – обратился к нему вынырнувший из темноты солдат. – Обход завершён. Все на своих постах, ничего подозрительного ими не замечено. Моих замечаний нет.
– Хорошо, – кивнул Прайтизи.
Этой ночью их поставили на дежурство внешнего периметра восточной стороны лагеря. В обязанностях десятника было расставить своих людей на местах, объяснить им маршруты патрулирования. В помощь ему выделялся солдат из совершенно другой сотни, который проверял постовых и докладывал Хилину обо всех замечаниях. Делалось это для того, чтобы «из дружбы» не закрывались глаза на нарушения устава. Сон на боевом дежурстве, к примеру. Незадачливый постовой в этом случае не мог рассчитывать и на то, что десятник проигнорирует эпизод, ведь утром проверявший его солдат обо всём будет докладывать своим командирам. И если выяснится, что кто-то покрывает таких вот любителей поспать, ему тоже мало не покажется.
– Интересно, – произнёс Хилин, и замолчал. Затем поднял взгляд на стоявшего перед ним солдата и спросил. – Почему вам всегда верят? Ну, скажем, застал ты патрульного за игрой в карты с другим патрульным, который вообще не тут находиться должен, приходишь, значит, докладываешь обо всё командирам. А двое те возвращаются утром и говорят: «Ничего подобного! Слепой ваш проверяющий, и тупой!»
– Кто из нас говорит правду легко проверить, – улыбнулся солдат, присаживаясь рядом. Блики огня осветили немолодое уже лицо с морщинами. – Когда вернёмся в Эльтунию, участников спора допросят маги, а заклинание, помогающее отличать правду от лжи считается одним из простейших. Но почему-то мне кажется, вы не об этом хотели меня спросить.
– Да, – неожиданно признался десятник. – Скажи мне, отец, к чему эта жестокость со стороны зеленокожих? Она неоправданна и лишена всякого смысла! Лучше разграбить несколько деревень, чем одну, но с казнями и пытками местных жителей. Разве нет?
– Хм, мы люди, и нам не понять их логики…
– А надо бы! – с досадой воскликнул Хилин. – Действуй они подобным образом всегда, я ещё поверил бы, что дело в их жестокости, но нет же, нет, раньше эти твари действовали по-иному. Что изменилось с тех пор? Мы не предпринимали карательных экспедиций, не жгли их селения, не убивали
