себе позволить.
“Быстрей!” – иногда говорила Белла, когда мы выезжали куда-нибудь за город.
Она знала, как быстро разгоняется “порше”, и любила, когда я газовал. С Беллой все будет хорошо, девочка знает, что важно в этой жизни.
Я неправильно припарковался на Бергсгатан и вбежал в дверь СИЗО с такой скоростью, словно удирал от погони.
Охранник хохотнул:
– Всю дорогу бегом, а?
– А что, рак свистнул?
Охранник снова усмехнулся и пропустил меня в помещение, где ждал клиент.
– Он целый день по вам скучал, – сказал охранник. – Вот и чудненько. – Я смахнул с плеч капли воды.
Дверь за мной захлопнулась.
Увидев меня, клиент явно вздохнул с облегчением. Мы поздоровались за руку и сели.
Поначалу мы решили, что этим красавцем займется Люси, но потом пришли к выводу, что он больше подходит для меня. Парень, ранее несудимый, признался, что неделю назад избил на Кунгсгатан другого парня. Избиение закончилось тяжкими телесными повреждениями. По словам клиента, в драку он полез спьяну, лучшего объяснения не придумал.
Все это я узнал от его прежнего адвоката. Обычно я терпеть не могу быть вторым, но на сей раз сделал исключение. Прежний адвокат – мой приятель, и от дела ему пришлось отказаться, так сказать, по причинам личного характера. Его дочка-подросток пыталась покончить с собой, и он взял отпуск, чтобы, как он выразился, разрулить проблемы. Жуткая история. Сам я с ужасом жду того дня, когда Белла станет взрослым человеком с настоящими проблемами. С настоящими проблемами, от которых мне никак не отвертеться.
– Я ознакомился с твоей историей, – сказал я. – Но охотно послушаю еще раз, из твоих уст.
Клиент начал рассказывать. Слова слетали с языка легко, будто он долго ждал возможности снова поговорить с кем-нибудь о том, как он все это себе подсудобил.
Они с дружками пошли в кабак. Решили отметить первое лето по окончании школы и собственную удачу: им всем посчастливилось найти работу. Мой клиент стал учеником паркетчика. Он оживился, рассказывая, какие возможности открывает такая профессия.
– Представляете, сколько денег можно заработать, – сказал он. – В перспективе я бы мог открыть свою фирму.
– Ну и как теперь? – спросил я. – Загремишь в тюрьму за тяжкие телесные, тем более что ты во всем признался и свидетели есть.
Парень сник.
– Да, теперь уж, понятно, ничего такого не светит. – Он сглотнул, поковырял заусенец на пальце. – Думаете, меня посадят?
Не голос, а едва внятный шепот.
Он был вконец перепуган.
Сколько раз я видел, как самые неисправимые юные преступники и те не могли держать фасон и ударялись в слезы, когда речь заходила о лишении свободы.
Но с этим парнем все было по-другому. Совсем по-другому.
Что-то в его истории не так.
– Расскажи-ка
