района не существовало, и земля под самостроем вряд ли находилась в собственности жителей. Поэтому мусорных баков тут не было, и мусор вряд ли вывозился. Органическими отходами кормили живность, все, что могло сгнить, использовали на удобрение. Огороды тут тоже были. Но все, что не могло разложиться, оставалось тут навсегда. Тот мусор, который нельзя было использовать повторно, сваливался в овраги и каверны. Все это Максим уже видел в Африке, но не ожидал увидеть в пафосном туристическом городе. Конечно, в небогатых странах северо-восточной Евразии тоже можно найти подобные трущобы, но там дома покрепче, потому что зимою сдохнешь от холода в таких постройках из жести и досочек. И мусора чуток поменьше.
Посреди улицы развалилась стая облезлых дворняг… а может, и хозяйских собак на свободном выгуле. На капроновых веревках и прямо на спутанных проводах, натянутых между старыми столбами и просто жердями, сушилось белье, похожее по большей части на застиранные тряпки. Рядом с «улицей» дома были еще получше, а дальше от прохода теснились шалаши, обтянутые пленкой, и дикие конструкции из деревянных ящиков и жести, крытые рулонными материалами и старым брезентом.
Где только люди не живут… Впрочем, такая вторичная трущобная урбанизация имелась даже в благополучной Франции, в районах, где жили мигранты с других берегов Средиземного моря.
Внутри в некоторых хибарах наверняка не так уж убого. Сделан ремонт, стоят купленные в кредит вещи, иногда недешевые… хотя их и воруют периодически. У многих наверняка были и машины, только хранились они в арендованных гаражах в «чистой» части города, либо, если их нельзя было продать даже на запчасти, просто стояли под открытым небом, Власти с этим, понятное дело, боролись, и такие авто попадали на эту же помойку. А из нее в виде запчастей иногда возвращались на дороги. Вечный круговорот железа в природе. Но в целом внешность часто была обманчива, и обитали в таких местах даже свои миллионеры. Вот только род их занятий часто не стыковался с законом.
Эта прикладная социология позволяла Рихтеру чем-то занять голову, пока ноги были заняты ходьбой, в которой он легко обогнал бы, и по скорости, и по выносливости, всех попутчиков. Кроме, быть может, двоицы в плащах. Эти вообще не знали усталости.
Чем дальше на юг от города, тем более дикой становилась местность. Вместо домов уже то и дело попадались палатки, возле одной горел костер и сидел кто-то, накрывшийся пончо и слегка раскачивающийся, как метроном. Возле другой палатки стояли дамы пониженной социальной ответственности, их породу Максим определять умел, хотя они и были ему неприятны. Разноцветные волосы, сетчатые колготки, на ногтях узоры… но лица человеческие, а не кукольные, фигуры женские, а не силиконовые. Одна как раз набирала из колонки воду в пластиковое ведро, ее товарки курили и прокуренными голосами со смехом что-то или кого-то обсуждали. Дефицита воды в Мексике пока не было, в туристической части города из кранов она шла идеально чистой, но в таких местах пить ее без обеззараживания было одним
